— Да, — напряженно сказал он. — Хочу поймать вечерние новости.
Дамарис проследила, как он метнулся с кухни, опять вспомнив чертика, и повернулась к сестре:
— Так. Ну, что приготовим? Думаю, тосты с сыром. Ах, ты уже открыла белковую пасту, — кивнула она на баночку в руках Флоренс.
— Мне больше паста нравится, — сказала та, — если не возражаешь. Намажем на тосты.
Сестры молча готовили нехитрую закуску. Флоренс прервала молчание взволнованным вопросом:
— Ох, Дамарис, что происходит? Зачем он пьет чай с Мередит? Верней, зачем она с ним пьет чай? Я ее всегда считала очень милой и чуткой женщиной…
— Наверняка есть разумное объяснение, — строго ответила Дамарис.
Флоренс вновь зашептала, тревожно оглядываясь на дверь:
— Он с виду симпатичный. Надеюсь, не собирается… причинять неприятности? Лора мне сказала, что Мередит подруга Алана.
— Нет, — медленно проговорила Дамарис. — Он больше не причинит никаких неприятностей. Я не позволю.
Они сидели на кухне, пока Ян не отправился ужинать в «Перья». Когда вернулся в прежнем нестерпимо прекрасном настроении, извинились, покинули гостиную, чтобы пораньше лечь, оставив его перед телевизором, где шло какое-то шоу. Ему очень нравилось, он аплодировал каждому участнику, выигравшему приз.
Дамарис погрузилась в беспокойный сон и внезапно проснулась. В комнате темно, но светящийся циферблат старомодного будильника показывает, что еще только десять с минутами. Она пришла в необычное волнение, все чувства обострились. Спустила ноги с кровати, нашарила ступнями тапочки, накинула старенький халат, пошла к двери, открыла, высунула в коридор голову и прислушалась.
И услышала крик, жуткий, негромкий, но хриплый, отчаянный, полный боли и страха. Возможно, уже слышала его во сне и проснулась поэтому. Затем последовал тяжелый стук, будто что-то упало, и какая-то дробь.
Дамарис потянулась к выключателю, осторожно направилась вниз. Дверь гостиной открыта, виден бессмысленно мерцающий экран телевизора. Дальше в коридор льется свет из кухонной двери в дальнем конце. У самой двери лежит разбитый стакан, расплывается мокрое пятно. Стук, который она слышала, произвел опрокинутый телефонный столик, свалившийся набок. Сам аппарат валяется на полу, трубка на витом шнуре перевернута и молчит. Рядом корчится тело Яна.
Он распростерт на спине, выпученные глаза смотрят на нее полным ужаса взглядом. Рвота с кровавой слизью выплескивается из открытого рта с оскаленными, как у дикого зверя, зубами. На лице боль и глубокое недоверчивое изумление. Пальцы вцепились в облезший ковер, ноги согнуты в коленях, и Дамарис сообразила, что дробь выбивают пятки на деревянном полу. Кажется, он узнал ее, и она, сама не своя от ужаса, склонилась к нему. Он хотел что-то сказать, только язык не слушался.
