Щеки у Флоренс розовые. Она была хорошенькой девушкой, мужчины постоянно на нее заглядывались.
— Его мать — Британния Джосс, — сухо заметила Дамарис. — Джоссы всегда были истинными алмазами.
Семейство Джосс представляет собой многочисленный, крепко сплоченный клан, на который весь город посматривает с подозрением. Его разнообразные члены регулярно предстают перед местным судом магистрата, поэтому им обычно приписывают любые мелкие преступления. Однако, похоже, отсутствие авторитета в обществе беспокоит их меньше всего.
— Ох, я помню Британнию, — со значением объявила Флоренс и сделала паузу. — Джоссы ведь еще живут в коттеджах перед гаражом?
— Да, — скупо кивнула Дамарис. — Джоссы и Оукли старейшие семейства в Бамфорде.
— Еще Маркби, — задумчиво добавила Флоренс, — но теперь остался лишь маленький Алан и милая Лора, которая уезжала и выучилась на юриста. Алан, по-моему, полицейский. Помню, как мать приводила их сюда детьми.
— Алану уже должно быть под сорок, — заметила Дамарис. — Время бежит. Да, он полицейский. — Она принялась расставлять в шкафчиках пакеты с продуктами, потом прервалась, оглянулась. По кафелю простучали шаги, из кухонного чулана, служившего гардеробной, неожиданно вышел Ян. Видно, спустился по задней лестнице, которой сестры никогда не пользуются.
— Значит, вернулись в целости и сохранности! — воскликнул он, потирая руки.
Сестры Оукли молча на него смотрели, не в силах придумать ответ.
— Как прошел день? — спросил он.
— Отлично, спасибо, — выдавила Дамарис.
Ян ей улыбнулся:
— Погода была прекрасная, правда? Мистер Гладстон домой ушел. Кажется, я ему не понравился, не пойму почему.
Несмотря на это замечание, он был весьма доволен собой, и Дамарис гадала, что за этим кроется.
— У меня тоже был удачный день. — Он доверчиво потянулся вперед, и женщины отпрянули. — Пил чай с очаровательной женщиной. — Ян ткнул в них пальцем. — По-моему, вы ее знаете.
Они не ответили, по-прежнему тупо на него глядя, поэтому он триумфально добавил:
— Мередит. Мередит Митчелл.
Сестры Оукли переглянулись. Видя ошеломление Флоренс, Дамарис быстро проговорила:
— Ничего, дорогая, — и обратилась к Яну: — Правда? Тебе, наверно, было очень приятно. Может, пойдешь посмотришь телевизор?
Он широко улыбнулся и даже как будто подпрыгнул, напомнив Дамарис игрушечного чертика в коробочке, который был у нее в детстве. Нехорошая была игрушка, чертик выскакивал с пронзительным визгом, одетый в яркие лоскутки, мотал головой из стороны в сторону с глупой ухмылкой. Она себе позволила недовольно сморщиться. Улыбка Яна угасла.
