— А что говорит?
— Да ничего он не говорит! Старательно делает вид, что все нормально. А начинаешь его пытать — так он тут же: «Мне надо играть, мне надо играть!» Если что–то и знает, хрен кому скажет…
***
За ужином выяснилось, что не только Кеша какой–то не такой. Все четверо, кому пришлось после обеда ходить к психологу, были не лучше Кеши. И все упрямо делали вид, что ничего не случилось.
Как и наш майор. Он нам даже улыбался, но слишком уж старательно.
Впервые он был в столовой раньше нас. И не расхаживал по рядам, а стоял у входа. Внимательно оглядывал каждого входящего.
— Он что, — шепнул Туз, — считает нас, что ли?
Пацак зябко поежился:
— А почему у него лицо будто деревянное?.. И глаза… Как у куклы… Скоро совсем как тот Шаман станет…
Но тут наконец–то окошки раздачи открылись, и Пацак тут же кинулся получать еду. В основном из оконца выдавали миски с овсянкой на воде, в лучшем случае — с маленькими лужицами варенья поверх овсянки, но нашему столу — блинчики с мясом.
— М–м, здоровски! — потянул носом Пацак. — Если они и на вкус такие же, как па… А! — У Пацака округлились глаза. — Мессир, ты чего?
А я ничего. Просто врезал ему под столом в колено.
— Положи вилку, — приказал Лис.
— Да чего я…
— Не ори, дурак! — зашипел Лис. И судя по лицу Пацака, ему прилетело и по второй коленке. — И вилку положи! Сказано же! Проголодался он… Мелкий, как хомячок, а жрет, как беременная слониха…
Туз тоже положил вилку, так и не притронувшись к еде.
— Ребят?
А вот Батый уже все понял. Переложил свою порцию к Лису на тарелку и на меня смотрит:
— Я схожу за добавкой?
Если еда по фрагам, то Батыю положен хоть запеченный целиком мамонт.
— Обязательно. Только подожди, пусть Перископ уплывет.
— С кого начнем? — Лис спрашивает, потихоньку оглядываясь. — С Кеши? Или вон с той лягушки–путешественницы?
На нас тоже поглядывают. Наш столик притягивает и носы, и взгляды. Пять порций нормальной еды — посреди столиков с овсянкой и жидким чаем.
— Не так, — сказал я. — Для начала Бюргу и Тигре.
Подкормим заводил, а уж они сами всех остальных выстроят так, чтобы с нами любезничали…
***
И с нами любезничали. Правда, до Кеши не добрались. Народ гудел от другого — плакаты!
