7 апреля. Сегодня Козинцев рассказывал о своей постановке "Отелло" в Александринке. Яго - неудачник, "декадент", а Отелло - воплощение лучших качеств людей своего времени. Но так ведь все трактовали? Или я не так понял?
8 апреля. Воскресенье. Несмотря на выходной, мы занимались. Ну и петрушка же была! Козинцев читал наши курсовые работы (происшествия). На экзамене в конце семестра Кулешов поставил мне еле-еле тройку и обругал отпиской. Я рассказывал про алкоголика, который видит сон, что у него под руками все превращается в спиртное (как у царя Мидаса все в золото) и он умирает от жажды. Просыпается он трезвенником.
Козинцев разругал работу Ростоцкого (нашу гордость и оплот), Эльдара, Дормана стер в порошок, Азарову сказал, что его работа - это рассказ для четырехклассников в журнале "Лягушонок" братьев Тур и Шейнина, только хуже. Чистякову сдержанно похвалил. Я был в полуобмороке от страха, когда он взял мою работу - еще бы! все пятерочные работы он разругал, чего же ждать мне с тройкой? И вдруг: "Вот кто меня порадовал - это Катанян". И пошел хвалить. Это были самые счастливые минуты моего пребывания в институте. И еще очень похвалил Фомину - она написала про человека с искусственным сердцем. Вот так: одни педагоги нам ставят тройки, а другие за то же пятерки - и наоборот. И все они классики кино. Кому же верить, у кого учиться?
9 апреля. Мусолили "Отелло". Плохой перевод Анны Радловой, еле поняли, кто кого задушил.
11 апреля. Занимались с Козинцевым у Вали Вирко. Опять всех расчихвостил за "происшествия". Никто ничего не понимает, и все сбиты с толку.
Денег нет, с едой туго. У меня в ужасном состоянии ботинки, и я написал заявление в профком, там Соболева обещала помочь, дать ордер на галоши.
14 апреля. Все возбуждены в связи с Берлином, только про это и говорят. Всюду "Жуков, Жуков, Жуков". Все говорят, что по окончании войны ему поставят на Красной площади памятник из белого мрамора - он на белом коне. Я даже повесил дома его портрет, вырезанный из "Огонька".
Соболева сказала: "Вася, галош нет, тебе могут дать ордер на три метра ситца. Поезжай на Рижский рынок, обменяй его на ботинки или галоши. Мне самой нужна юбка, а мне дали ордер на боты. Поедем вместе". Мы все выкупили и поехали. Ходили полдня, она сменяла боты на сумку и полушалок (вместо юбки), а меня все подбивала на черные лаковые штиблеты, страх божий, но я все же нашел подходящие галоши, не новые, но не текут и теперь у меня ноги сухие.
