Уверена, что Василий Васильевич вел дневник для себя, не думая о том, что он когда-либо может стать достоянием читателей. Как не помышлял он и о публикации своих книг о Лиле Брик, Сергее Параджанове, Майе Плисецкой. Он оформлял их, снабжал множеством иллюстраций, отдавал переплести и сохранял для себя. Он не мог предположить, что наступит время, когда они будут опубликованы.
И только в 1997 году Василий Васильевич начал готовить дневники (вернее, очень выборочные их фрагменты) к печати. Так, он отбросил большинство оценок прочитанного и увиденного, многие подробности своей работы над фильмами, записи о многочисленных посетителях (ведь в его дом постоянно стремились люди, и соотечественники, и иностранцы, желавшие взглянуть на квартиру, в которой жила Л.Ю.Брик). Он также не включил в текст свои впечатления о путешествиях за рубеж, поскольку то, что в 60-70-е годы казалось нам чудом, сегодня превратилось в обыденность. От своих зарубежных поездок он сохранил для публикации только записи об интересных встречах или забавные наблюдения. Иногда он добавлял "P.S. 1997" или "P.S.", чтобы зафиксировать свое изменившееся отношение к какому-либо событию, дописать вновь обнаруженные факты.
В сущности, "Лоскутное одеяло" представляет собой своеобразный коллаж из дневниковых записей и связанных с ними воспоминаний. Заголовок для своих дневников Василий Васильевич заимствовал у почитаемого им балетмейстера Мориса Бежара, который как-то заметил: "Я - лоскутное одеяло. Я весь из маленьких кусочков, оторванных мною ото всех, кого жизнь поставила на моем пути".
"Это сказано словно про меня, - записал Василий Васильевич. - Перепечатав свои дневники более чем за полвека, я их так и озаглавил". Однако читатель сразу заметит, что "лоскутное одеяло" нашито на прочную основу: этой основой являются личность самого Василия Васильевича Катаняна и те исторические условия, в которых протекала его жизнь. Я убеждена, что и после того, как забудутся имена многих персонажей, населяющих эти страницы, сами дневники останутся как свидетельство об историческом времени.
Внимательному читателю может броситься в глаза сходство отдельных фрагментов дневников с ранее вышедшей книгой воспоминаний "Прикосновение к идолам". Но это неизбежно. Ведь жизнь прожита одна, а "Прикосновение к идолам" прямо вырастало из дневниковых записей автора.
Смерть помешала Василию Васильевичу завершить работу над дневниками. Я взяла на себя смелость, оставив в неприкосновенности его текст, добавить кое-что из того, что мне показалось несправедливо и напрасно опущенным. Эти восстановленные фрагменты текста даются в квадратных скобках. Делая дополнения, я неукоснительно следовала принципу, которым руководствовался и сам Василий Васильевич: не включала отдельные записи, озаглавленные им "Сор из избы", задевавшие некоторых из ныне живущих людей, кого Василий Васильевич ни в коем случае не хотел обидеть публично.
