— Мы здесь занимаемся наукой, а не чушью собачьей, — сказал фон Мользен, подбирая ферзя, и Анна сдалась. В конце концов, это всего лишь сон.
С тех пор ее настроение все ухудшалось и ухудшалось, так что в то утро, когда фон Мользен, будучи в отличной форме, снова принялся грозить Англии трубкой, Анна решила, что для нее это будет последний день экспедиции. Она вернется в Мюнхен, по-человечески поужинает, потом сядет в поезд и доедет сначала до Берлина, а оттуда — домой в Копенгаген. Она сощурилась и попыталась проснуться, но ветер продолжал продувать баварские степи, фон Мользен развернулся на девяносто градусов к северу и снова засунул трубку в рот, а вдалеке Анна увидела кролика, который долго стоял на задних лапах и принюхивался, прежде чем исчезнуть в зарослях. Анна вздохнула.
Когда Анна проснется, будет 2007 год и она будет дипломницей естественно-научного факультета Копенгагенского университета, если еще точнее — отделения клеточной биологии и сравнительной зоологии кафедры биологии. Весь прошлый год у нее ушел на то, чтобы написать диплом о научном споре, продолжающемся уже больше ста пятидесяти лет: являются ли птицы потомками динозавров или происходят от еще более древних примитивных рептилий? Она только что сдала свою работу, и через две недели ей предстояла защита.
История говорит нам, что научные споры велись всегда. Ученые спорили о том, является ли Земля круглой или плоской, ученые спорили о родстве человека и обезьяны и о том, каков статус Млечного Пути во Вселенной. И какими бы ожесточенными ни были эти дискуссии, они всегда мгновенно утихали, как только накапливалось достаточно доказательств. Земля круглая. Человек является приматом, а Млечный Путь действительно состоит преимущественно из красных звезд. Но спор о происхождении птиц почему-то выбивался из общего ряда. Он все продолжался и продолжался, хотя с научной точки зрения спорить давно было не о чем.
Фон Мользен заново набил трубку, и Анна почувствовала сладкий запах табака, к которому добавился запах кофе, ей было видно и слышно, как Даниэль, один из двух студентов, гремит кастрюлями, одновременно говоря что-то фон Мользену и постоянно подтягивая спадающие штаны. Пять недель назад, когда раскопки только начались, Даниэль быль упитанным молодым человеком, но все это время ему, как и остальным, приходилось довольствоваться фасолью, кашей, капустой и кофе. Анна подозревала, что Даниэль в глубине души тоже скептически относится к отрицанию фон Мользеном естественного отбора. В тот день, когда она спорила с фон Мользеном и так глупо подставилась, впутав в разговор две не найденные еще окаменелости, она на секунду поймала взгляд Даниэля, затягивавшего веревки одной из палаток, и ей показалось, что в этом взгляде промелькнуло нечто особенное. Какой-то намек на то, что он, вообще-то, сомневается, что идеи Дарвина действительно такие уж дикие, как утверждают пожилые состоявшиеся ученые.
