Перо динозавра | страница 2



хотя Анна с трудом понимала, почему в качестве самого страшного ругательства он выбрал именно слово колюшка.

В самом начале экспедиции Анна несколько раз поспорила с фон Мользеном, и это заложило основу его симпатии к ней. Фон Мользен был человеком, всячески поощрявшим любопытство к естественно-научным явлениям, и он не видел ничего плохого, и сам об этом говорил, в том, чтобы выступить в роли адвоката дьявола с целью запалить интересную дискуссию — лишь бы человек не верил в то, что, как утверждает эта колюшка, еще на нашем веку станет общепринятым знанием: что все живые организмы, мыши и люди, птицы и жужелицы якобы произошли от одного существа, а все различия в морфологии, физиологии и поведении индивидов являются следствием адаптации и конкуренции.

— Что из этого следует? — поинтересовался фон Мользен и внезапно указал на Анну трубкой, но прежде чем она успела раскрыть рот, он сам ответил на свой вопрос.

— Из этого следует, — весело продолжил он, — что совокупность наследуемых признаков не является законченной величиной. Что она может изменяться и никто не может предсказать, что именно ее изменит, как будто все то, что нас окружает, природа и бытие, совершенно случайны и непродуманны, и знаете ли, это просто сумасшествие!

Дарвин как раз утверждал в своей пресловутой речи в Оксфордском университете, что большие пробелы в характеристиках окаменелостей птиц объясняются исключительно тем, что недостающие окаменелости до сих пор не найдены. Как только их найдут — и это только вопрос времени, — эволюционный пасьянс сложится, станут понятны соответствия и для всех без исключения, а не только для Дарвина и его ближайшего окружения, станет очевидно, что важнейшей движущей силой эволюции является естественный отбор. Да он ненормальный, — заключил фон Мользен и настороженно посмотрел на Анну.

Пятый день экспедиции Анна начала с попытки произвести на руководителя впечатление своей игрой в шахматы. Фон Мользен выудил из левого нагрудного кармана (в правом всегда лежала трубка) маленькую доску с роговыми фигурками и хлопком раскрыл ее у себя на правом бедре. Анна почти сразу же умудрилась попасть в идиотское положение, потому что в попытке поддержать точку зрения Дарвина упомянула окаменелость, которую найдут еще только через семьдесят четыре года, а потом, стараясь загладить оплошность, увязла еще глубже, вспомнив пернатого динозавра из Китая, которого два китайских палеонтолога найдут и опишут и вовсе сто двадцать три года спустя. Фон Мользен так опешил, что выкинул с доски собственного ферзя, и Анне ужасно захотелось спрятать голову в песок.