C той же странной для многих и слабо обоснованной в то время убежденностью дед настаивал, чтобы родители отдали меня в немецкую спецшколу, и родители отдали, и потом еще много лет — хотя решение было принято и обсуждение потеряло всякий смысл — укоряли деда за то, что «ребенку зря морочат голову». Изучение иностранных языков в те времена считалось делом настолько же бессмысленным, насколько теперь их знание считается перспективным и многообещающим, создавая нынче вокруг человека с таким знанием подчеркнуто уважительный ореол, если не сказать нимб. «Он владеет несколькими иностранными языками», — говорится с такой интонацией, будто он владеет по крайней мере несколькими родовыми замками в странах, где на этих языках говорят. Но люди, которые произносят это с такой интонаций, мгновенно оставят ее и вновь перейдут на презрительно-снисходительный тон, если завтра вдруг снова закроют границы и уехать на заработки в какую-нибудь из западных стран станет так же невозможно, как и лет тридцать тому назад.
Не знаю, что по этому поводу думал мой дед, но никогда не высказывался он на тему, почему именно знание иностранных языков так необходимо человеку. Он просто считал, что поскольку существуют отличные от нашего языки, то надо стремиться к тому, чтобы понимать хотя бы некоторые из них. «А когда ты встретишь вдруг живого немца, что ты ему скажешь?» — спрашивал у меня дед, и его логика казалась мне неопровержимой. Поэтому я старалась тщательно запомнить бесчисленные «дер, ди, дас», из которых состоят не только инструкции к видеомагнитофонам и кухонным комбайнам фирмы «Braun», но и произведения Рильке, Шиллера, Гете и Грасса, и приучала себя считать естественным, что солнце бывает не только среднего, как у нас, но и женского, как у них, рода, а девочка, наоборот, бывает не только женского, но и среднего рода, хотя все это и не на самом деле, а лишь условно, то есть словесно, а еще точнее — грамматически, без каких-либо половых дискриминаций или других, сложных для детской психики, вещей. Возможно, наличие этого раннего знания о вещах, про которые не стоит спрашивать «почему?», «зачем?» и «хорошо это или плохо?», и привело меня к убеждению, что детям все-таки стоит учить иностранные языки, вне зависимости от открытости границ, политического строя или возможности их практического применения. Я глубоко уверена, что мир, населенный людьми, которые способны без вопросов принять факт, что солнце бывает разного рода, а у стола может быть бесчисленное множество других названий и при этом он останется все тем же столом, этот мир будет проще и лучше. Хотя, возможно, это лишь иллюзия, навеянная воспоминаниями моего деда.
