В тот раз харьковские приятели уговорили повезти их на нашу Набережную. Купаться в речке я ненавижу так же, как пресную рыбу, но на уговоры поддался. Не знаю, почему согласился прыгать с пирса. В этом было что-то новое и острое для меня. Первый — р-р-раз — сиганул в воду! Второй — р-р-раз! Третий — р-р-раз! Я замираю на мгновение, но не растягиваю его, чтоб мне никто не успел нетерпеливо крикнуть: «Ну!». Лечу в воздухе как жабеныш, у которого сроду нет и не было крыльев. Неуклюже. Неловко. Широко раскинув длинные ноги и согнув руки в локтях. К моему носу приближается уже начинающий цвести Днепр. Его темная поверхность превращается в блестящий экран. Мне кажется, я сейчас ударюсь об это зеркало, разобьюсь на кусочки и уже никогда не вспомню о тебе…
Наверное, понятно, что вместо рек я люблю море. Именно море. Однажды меня, еще в детстве, возили на соленые озера под Евпаторией и говорили, что это почти то же самое, что Азовское море. Вранье! Азовское — это море, настоящее, куда глаза достигают; а соленые озера — громадные угрюмые лужи, где живет что-то похожее на Лох-Несское чудовище. Или что-то, похожее на тебя. Потому что, несмотря на все твои усилия, тебе никогда не стать морем. А мне вот удалось побыть немного небесным лягушонком.
Извини, но мы никогда не будем друзьями.
Во время нашей предпредпоследней встречи твой взгляд сверлил меня. Испытывал на прочность. Странно. Помню, что ты — это красный, но никак не могу вспомнить цвет твоих глаз… Какие они у тебя? Форму носа помню. Губы — тоже, у тебя нижняя немного скошена влево, поэтому тебе никак не удавалось симметрично ее проколоть. Волосы немного светлее моих (а я настоящий брюнет). Но вот глаза… да ладно! Ну их!..
Ты — альбом для рисования со множеством отрывных листов. Тебя можно рисовать каждый год, и рисунок все время будет иной. Бумаги для этого достаточно, вот только красок, боюсь, не хватит.
г. Запорожье
