Гарики предпоследние. Штрихи к портрету - Игорь Миронович Губерман читать книгу онлайн полностью

На первую страницу

Много блага

в целебной способности

забывать, от чего мы устали,

жалко душу,

в которой подробности

до малейшей сохранны детали.

В истории нельзя не удивиться,

как дивны все начала и истоки,

идеи хороши, пока девицы,

потом они бездушны и жестоки.

Падшие ангелы, овцы заблудшие,

все, кому с детства

ни в чем не везло, —

это заведомо самые худшие

из разносящих повсюдное зло.

Зря в кишении мы бесконечном

дребезжим, как пустая канистра;

вечно занятый — занят не вечным,

ибо вечное — праздная искра.

Я научность не нарушу,

повторив несчетный раз:

если можно плюнуть в душу —

значит, есть она у нас.

Нечто я изложу бессердечное,

но среди лихолетия шумного

даже доброе сеять и вечное

надо только в пределах разумного.

Всегда витает тень останков

от мифа, бреда, заблуждения,

а меж руин воздушных замков

еще гуляют привидения.

Все восторги юнцов удалых —

от беспечного гогота-топота,

а угрюмый покой пожилых —

от избытка житейского опыта.

В этом мире, где смыслы неясны,

где затеяли — нас не спросили,

все усилия наши — напрасны,

очевидна лишь нужность усилий.

Известно веку испокон

и всем до одного:

на то закон и есть закон,

чтоб нарушать его.

Так как чудом

Господь не гнушается,

наплевав на свои же формальности,

нечто в мире всегда совершается

вопреки очевидной реальности.

Искусство — наподобие куста,

раздвоена душа его живая:

божественное — пышная листва,

бесовское — система корневая.

Вот нечто, непостижное уму,

а чувством — ощутимое заранее:

кромешная ненужность никому —

причина и пружина умирания.

Свято предан разум бедный

сказке письменной и устной:

байки, мифы и легенды

нам нужнее правды гнусной.

Страдания и муки повсеместные

однажды привлекают чей-то взгляд,

когда они уже явились текстами,

а не пока живые и болят.

От вина и звучных лир

дико множатся народы;

красота спасла бы мир,

но его взорвут уроды.

Забавное пришло к нам испытание,

душе неся досаду и смущение:

чем гуще и сочней

у нас питание,

тем жиже и скудней

у нас общение.

Несчастны чуть ли не с рождения,

мы горько жалуемся звездам,

а вся печаль — от заблуждения,

что человек для счастья создан.

Когда мы раздражаемся и злы,

обижены, по сути, мы на то,

что внутренние личные узлы

снаружи не развяжет нам никто.

Пока, пока, мое почтение,

приветы близким и чужим…

Жизнь — это медленное чтение,

а мы — бежим.

А пока мы кружим в хороводе

и пока мы пляшем беззаветно,

тление при жизни к нам приходит,

просто не у всех оно заметно.

Словами невозможно изложить,

выкладывая доводы, как спички,

насколько в этой жизни тяжко жить

Перейти на страницу

Гарики предпоследние. Штрихи к портрету | страница 7