Мег и Мэри Фокс изумленно наблюдали. Лошадь уже мчалась галопом. Бегуны и велосипедисты жались к обочинам. Экипаж раскачивался, точно собирался превратиться в гору щепок и гвоздей.
Клэр из последних сил сжимала вожжи. Она помнила первое правило наездника, которому ее научил инструктор. Никогда и ни за что не отпускай поводья. Кожаные ремни резали ладони, когда девочку подбрасывало на козлах. Между ней и деревянной доской была лишь тонкая подушка. Возможно, Клэр испугалась бы сильнее, но ей чудилось, что лошадь знает, куда мчится. Она, наверное, тысячу раз ходила этим путем. Все расплывалось перед глазами у Клэр. Далекие завывания сирен сливались в единый гул. Но девочка оставалась совершенно спокойной. Она словно плыла по воле рока.
— Умница! — воскликнула Клэр, хотя вряд ли лошадь ее слышала.
Вокруг было очень шумно. Стучали копыта, и воздух свистел в ушах. Лошадь придерживалась асфальтовой дорожки, но внезапно свернула на траву. На обочине экипаж изрядно тряхнуло. У Клэр перехватило дыхание, но она крепко держала вожжи. На траве стало потише. Пахло свежестью и зеленью. Эльв гордилась бы Клэр. Сегодня ее очередь принести жертву, спасти положение.
«Se nom brava gig, — сказала бы Эльв. — Моя отважная сестра».
За экипажем тянулась россыпь щепы. Пруд был уже рядом. Похоже, лошадь мчалась к нему. Клэр надеялась, что она остановится попить. Тогда все будет хорошо. Наверняка. Они могут взять лошадь с собой, в конюшню на Лонг-Айленде, будут носить ей лакомства каждый день, и лошадь будет счастлива, а значит, и сестры тоже.
Мэри Фокс бросилась в «Плазу» за матерью. Она бежала так быстро, что у нее начался приступ астмы. Задыхаясь, она остановилась у дверей бального зала. Ее трясло, слезы бежали по щекам. Все были в шоке. Это же рассудительная Мэри, которая читает медицинские журналы ради развлечения! Она преобразилась до неузнаваемости. Всклокоченные волосы, мертвенно-бледное лицо.
— Скорее! — крикнула она тонким детским голоском. — Вопрос жизни и смерти!
Элиза, подхватив Мэри и держа наготове ингалятор, отвела домой деда девочек, едва оправившегося после болезни. Дядя Нат увлек в гостиницу мадам Коэн, боясь, что у нее сложится ложное впечатление об американцах и их драмах. И все же мадам Коэн тревожилась о сестрах Стори, особенно о старшей, слишком красивой, с нездешним взглядом. Мадам Коэн видела, что случается с такими девочками: прожорливые птицы срывают их с веток, точно яблоки. Никто не любит плохие новости, но нужно предупредить Наталию. Сказать, чтобы внимательнее присматривала за старшей внучкой. Сказать, чтобы заглянула ей в душу.
