Накануне, вгоняя под ногти моего сложного пациента иглы, я заметил ожоги на ладонях его рук. Сильно почерневшие рубцы окаймляли оголённую мясистую часть, будто бы он схватил нечто вроде раскалённого металла и длительное время держал его, не разжимая рук. В этих уродливых шрамах я увидел некий бледный узор (эти шрамы походили на живые отвратительные лица) в складках кожи, практически незаметный, но явно законченный. Когда я смотрел на эти шрамы, то почувствовал унылую боль позади своих глаз. Мои попытки получить у него объяснения о том, откуда взялись эти отметины и каким устройством они были нанесены, остались безрезультатными. Пациент упорно продолжает сопротивляться или же просто не способен к общению.
Таким образом, я решил поморить его голодом какое-то время, возможно, это развяжет ему язык.
Этим утром я беседовал с сестрой моего пациента, дабы внести некоторую ясность в его состояние, которое, к моему сожалению, очень быстро ухудшается. Я уже знал, что до помещения в лечебницу и начала курса моего бережного лечения, мой пациент имел некоторое положение в городе. Действительно, немного найдётся тех, кто бы не слышал о нём или же о его семье известных филантропов, однако лишь немногие знают о его внезапном и ужасающем повреждении в рассудке и последующем заточении в здешние стены. По настоянию его семьи, эта тайна запрещает мне даже называть его имя в своём личном дневнике.
Моё расследование обнаружило некоторые особенно тревожные моменты, такие как его поведение при столь внезапном впадении в безумие, и, что особенно важно, мнение его сестры о причинах этого безумия. Если поверить её словам, то это не какая-то из известных болезней, что сокрушает рассудок больных, а, скорее, некая форма зачарованности.
Будучи человеком науки, я не особо доверяю правдивости этой истории. По моему мнению, семья пациента заинтересована в том, чтобы сокрыть этим суеверным рассказом сомнительного достоинства истинный ментальный недуг их крови, некую наследственную болезнь, жертвой которой стал мой пациент. Подобная позиция понятна, но она мало поможет этому бедному человеку вернуть свой утерянный разум.
Однако всё же стоит пересказать то, о чём она поведала мне. По всей видимости, однажды она обнаружила этого сильного и крепкого человека бьющимся в конвульсиях на полу, сзакатившимися глазами и пальцами, скрюченными, будто у покойника, вокруг чёрного меча, о котором его сестра сказала, что «это было самой уродливой и наиболее чудовищной вещью, которую когда-либо видели мой глаза». За день до этого припадка большой массивный пакет пришёл на имя её брата. В этом не было ничего необычного, ведь его страстью было собирание странных и необычных предметов, особенно непонятного оружия с севера, непрерывным потоком пополнявшего его коллекцию.
