Она взяла его за руку и прижалась щекой к его щеке, почувствовав колкую щетину. Он частенько жаловался, что ему приходится бриться дважды в день во время избирательной кампании. Она отдала бы все на свете, лишь бы снова услышать его жалобы — на что угодно.
Его глаза приоткрылись.
— Белла?
— Да, дорогой.
— У вас с Пич все хорошо?
— Да, все хорошо. Не разговаривай. Тебе надо беречь силы.
— Это мой последний шанс.
Его слова пронзили ее насквозь. Сразу начала болеть голова.
— Врачи говорят, что твои дела идут хорошо.
— Врачи ни черта не смыслят. — Он говорил медленно, хриплым шепотом. Сил у него совсем не осталось. — Я умираю, Белла. Повидал во Вьетнаме достаточно смертей, чтобы понять, что настала моя очередь. Я о многом сожалею, я совершил так много ужасного… Всю свою жизнь… большую часть я был негодяем. Но ты… Когда я буду стоять у врат рая и ждать суда, единственное, что я скажу в свое оправдание: меня любила хорошая женщина.
Ему хотелось сказать Белле больше, но даже то немногое, что он произнес, заставило его задохнуться. Ногам было так холодно, словно они уже принадлежали трупу.
Так много надо сделать. Так много сказать.
— Джин… — прохрипел он.
Жгучая боль оборвала его фразу. Он почувствовал, будто что-то оборвалось у него глубоко в груди.
«Шалтай-Болтай сидел на стене. Шалтай-Болтай свалился во сне. Вся королевская конница и вся королевская рать не могут Шалтая, не могут Болтая, Шалтая-Болтая собрать».
Он не осознавал, что бормочет слова из старого детского стишка, пока Белла не произнесла:
— Дорогой, это я, Белла.
Проклятие, сначала тело не слушается, а теперь и разум отказывается служить. Перед глазами возникло ужасное видение: Кэрол Детвейлер, ветеран Вьетнама, которого он использовал, а потом предал, манит его пальцем из ворот ада. Рядом с Детвейлером стоит свирепый дикий кабан, скаля устрашающие клыки.
— Нет, — простонал Блэкджек. — Только не это, Господи, не это. Я изменился. Я уже не тот человек.
Звук голоса Беллы вернул его назад от края вечности.
— Что такое, Блэкджек? — спрашивала она настойчиво. — Позвать сестру?
— Не надо сестру. Только ты. Книга в драгоценностях, — сказал он из последних сил.
Белла стиснула зубы, чтобы не закричать. Ему совсем плохо, он бредит.
Она не видела, что в комнату вошла Пич, пока не почувствовала ее руку на плече.
— Как он? — тихо спросила Пич.
— Бредит, — прошептала Белла. — Звал кого-то по имени Джин, а потом сказал что-то о драгоценностях в книге.
