Неужели его привлекала печаль, таящаяся в ее глазах? Простое сочувствие к такому же несчастному человеку? А сама она понимала, что несчастна — или ему это просто кажется? Ари провел без сна довольно много предрассветных часов, размышляя над этим вопросом.
По мере приближения к Медицинскому центру машин становилось все больше и больше. Он увидел пару телевизионных автобусов, толстые антенны которых были подняты к небу, словно фаллические символы, и понял, что приехал.
Как и во всех больницах, в здании стояла тошнотворная смесь запахов антисептика и лекарств. Отогнав вызванные этим запахом воспоминания, Ари поспешил к справочному окну в приемном покое.
— В какой палате лежит сенатор Морган?
Женщина взглянула на него весьма недружелюбно, и он прекрасно понял почему.
— Вы не первый задаете этот вопрос. Подождите на улице. Администратор больницы готовит комнату для журналистов, где вы сможете задать свои вопросы о состоянии сенатора.
Несмотря на холодный тон, Ари был ей благодарен. Если она отшила его, значит, отшивает и других репортеров, охотившихся за интервью. При виде такого количества представителей прессы ему стало не по себе. Похоже, положение еще серьезнее, чем он думал.
Ари достал удостоверение журнала «Техас изнутри» и показал его дежурной.
— Я работаю с дочерью сенатора. Она меня ждет. Пожалуйста, скажите мне, где она находится.
Пока есть жизнь — есть и надежда.
Пич металась по комнате ожидания возле отделения интенсивной терапии, утешая себя этим избитым клише. Стены были выкрашены ярко-желтой краской, стулья и диваны обтянуты веселеньким пледом. От этого почему-то становилось еще страшнее.
После обследования в больнице врач сказал Пич, что сенатор держится собственными силами. С тех пор прошло уже два часа. Больше никаких сообщений не поступало.
Это хорошо или плохо? Почему им никто ничего не говорит?
— Сядь, дорогая, — сказала ей Белла с дивана. — Твое хождение взад и вперед заставляет меня нервничать еще больше.
Пич рухнула на диван рядом с ней.
— Господи, как мне хочется сейчас закурить сигарету!
— Ты же бросила курить много лет назад. Почему ты не звонишь Герберту? Ты бы почувствовала себя спокойнее, если бы он был здесь. — Белла задавала этот вопрос уже в третий раз.
— У него операция маммапластики.
— Но ты говорила, что это утром. Наверное, он уже закончил. Правда, дорогая, мне бы хотелось, чтобы он был здесь и наблюдал за тем, как лечат твоего отца.
— Ради Бога, он же специалист по косметической хирургии, а не кардиолог, — взорвалась Пич. Увидев в глазах Беллы боль, она тут же пожалела о своих резких словах.
