Не хватало ерунды — стружек. Дров на плоту было навалом, но все сосновые, от них рыба будет пахнуть смолой. Придется подгребать к берегу.
Митька заглянул к Лине в палатку — спит. Он боялся, что зеленоглазая будет плакать. Странное чувство, когда из-за тебя плачет девчонка: и жалко ее, и почему-то гордишься собой, хотя гордиться нечем, и чувствуешь себя виноватым, хотя вроде не виноват…
Левый скалистый берег понижался, и Блинков-младший стал грести к нему просто потому, что ближе. Пожар сюда не дошел; дым над рекой стал скорее дымкой. А вертолет как назло затих. Сейчас бы с него увидели плот.
Боясь разбудить Лину, Митька старался грести без плеска. Плот-тугодум по сантиметру приближался к берегу. От нечего делать Митька высматривал подходящие деревья, хотя было еще рано. Вообще для копчения годятся стружки из любого лиственного дерева, но и тут есть свои тонкости.
Скажем, от осины рыба будет горчить — некоторым это нравится.
Река повернула, и что-то изменилось в ее спокойном течении. Митька расслышал журчание, как будто вода обтекала какое-то препятствие. Стоя на корме, он из-за палатки не видел, что там у плота под самым носом. Привстал на цыпочки…
И полетел кувырком!
Глава XXVI
НЕДОЛГАЯ РАЗВЕДКА
Приятно быть умным и предусмотрительным. Особенно если то, что ты предусмотрел, случается на самом деле и можно сказать себе: «Как же я был прав, когда сделал так, а не по-другому». Например, не лег спать и теперь могу спасти от пожара плот.
А плот загорался. От удара, сбившего Митьку с ног, рассыпался костер; на бревнах дымили угольки, а кое-где уже вспыхнули натеки смолы. Хорошо, что не нужно было бежать за водой. Блинков-младший залил пожар из чайника.
Плот необъяснимым образом стоял метрах в пяти от берега. Под темной водой не было видно дна.
Блинков-младший потыкал в воду доской — глубоко. Лег на бревна и пошарил под плотом. Ничего. Течение с плеском напирало на бревна, пытаясь сдвинуть плот с места, но не тут-то было! Как в сказке. Сейчас вынырнет морской царь и потребует дань золотом и невольницами.
Свесившись с плота, Митька сунул голову в воду и открыл глаза.
На светлом дне ясно различалась тень плота и цепочкой уходящие к берегу сваи. Судя по всему, когда-то их вбивали частоколом, одну к одной. Теперь сваи торчали вразнобой, как старушечьи зубы. Некоторые сломались и лежали на дне, другие не доходили до поверхности воды сантиметров на двадцать. Плот засел сразу на две и держался крепко, как стол на ножках. На фиг предусмотрительность! Надо было спать, а не к берегу грести. Проплыл бы мимо и не заметил.
