Блин и клад Наполеона - Евгений Львович Некрасов

Игрушка была классная: пластмассовая рвота с двумя зелеными мухами. Глянешь – с души воротит. Она сминалась в упругий комок, умещавшийся в кулаке. Если надо, ее можно было кому-нибудь подбросить одним незаметным движением. Причем безразлично, на какой стороне она развернется: это была двусторонняя рвота, одинаково противная и сверху, и снизу.

Лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы Дмитрий Олегович Блинков-младший скучал. Он поглаживал рвоту в кармане куртки и ждал подходящего случая.

За окнами электрички в рамке из морозных узоров ехал-покачивался зимний лес. Иногда он раздавался, и в просветах мелькали садовые домики, окруженные голыми заиндевевшими деревьями. «Бежим-бежим, – стучали колеса, – бежим-бежим». Змеились бесконечные провода, и как худенькие озябшие часовые, твердо стояли километровые столбики. Если смотреть назад, они показывали, на сколько ты отъехал от Москвы (на девяносто два километра), а если вперед, – сколько осталось до какого-то большого города, до которого электричка все равно не доедет.

– Повезло вам, господа восьмиклассники! – говорил старший Блинков, мечтательно глядя за окно. – Вы эти каникулы запомните на всю жизнь. Лыжи, природа… Боровок – древний город, исторический. А какой необыкновенный человек Виталий Романович! Универсальный талант, боровковский Леонардо да Винчи!

– Рисует хорошо? – спросил Блинков-младший.

– Нет, рисовать он как раз не умеет. Когда человека сравнивают с Леонардо да Винчи, имеют в виду, что он разбирается в самых разных вещах. Леонардо же не только хорошо рисовал. Он знал все, что мог узнать человек в его времена, и совершал удивительные открытия. Придумал схему вертолета, работал на подводной лодкой, изобрел парашют, только не складной, а вроде палатки на прутьях.

– А Виталий Романович?

– Считайте. В Афганистане он был артиллеристом, офицером – раз. Потом его ранили, и Виталий Романович пошел служить в музей Вооруженных сил, стал военным историком, кандидатом наук – два. Сейчас живет в Боровке, занимается археологическими раскопками и сам реставрирует старинные вещи – три и четыре. А еще он великолепный цветовод – пять. Митек, помнишь черные тюльпаны с красной каймой? Это его сорт, называется «Память Афганистана».

– Я помню, только это было давно, – влезла Ирка. – Прихожу к вам, а на Митькином диване какой-то старикашечка спит весь в цветах. Он их на выставку привозил, что ли.

– Сама ты старикашечка, – обиделся за Виталия Романовича папа. – У него пороху на пятерых! Летом как пойдет с миноискателем – километров по сорок в день.