Населенных пунктов в иллюминатор давно не наблюдалось, и Митька ждал, что зеленоглазые вот-вот начнут.
Он хорошо устроился. Справа папа, слева тяжелый на вид огнетушитель, под скамейкой какая-то кирка или, может, ледоруб с острым стальным клювом и короткой рукояткой. Ухватистая штука, подходящая для боя в тесноте. У другого борта стояли прислоненные к скамейке щиты от Бандуриного ящика. Митька прикинул, как при первой же опасности повалить один щит на себя. Толстые доски по грудь закроют и его и папу. Из-за них можно будет действовать киркой-ледорубом.
Слабым звеном в обороне оставался папа. Он старый солдат, хладнокровный, жилистый и гибкий. Пришельцы еще не знают, с кем связались! Папа их нашинкует, как морковку по-корейски. Беда в том, что сейчас он совсем не чувствует опасности. Придется первый удар принять на себя, а потом папа втянется.
А папа был счастлив. Всю дорогу он боялся сделать что-нибудь не так и осрамиться перед академиком Лемеховым. В купе покрикивал на Митьку: «Пройди боком! Не трогай ящик!» В машине изводил шофера: «Притормозите, впереди рельсы». А здесь поначалу заглядывал в кабину к Сергею Ивановичу, проверяя, вправду ли самолет летит на безопасной для Бандуры высоте. Но путь подходил к концу, и папа решил, что поручение академика выполнено. Зная, что никто, кроме сына, не услышит, он в голос пел под рев мотора:
— Долог путь до Ванавары! — невнятно тралялякал и, погодя, начинал опять: — Долог путь до Ванавары!
— Что это?! — прокричал Митька.
— Песня английских летчиков! Из очень старого фильма! «Долог путь до Типперери»! Только я слов не знаю! И что такое Типперери, тоже не знаю!
— Теперь что?!
— Тип! Пе! Ре! Ри! — надсаживаясь, выкрикнул папа, закашлялся и махнул рукой. Нет, разговаривать было невозможно.
Через минуту Митька опять расслышал:
— Долог путь до Ванавары!
Мотив был заразительный, и он подпел.
Лина за все время не сказала ему ни слова. Может, уже считала Митьку покойником, а может, жалела, но сама ничего не могла поделать. Еще до взлета она и Пашка расстелили в хвосте самолета большой брезент и стали возиться с парашютом. Сначала Пашка проверял, как он уложен. Потом пристегивал к мешку новые лямки, пока не получилась конструкция, которую можно было бы надеть на некрупную лошадь. Наконец, они с Линой вдвоем напялили все лямки на себя и превратились в сиамских близнецов: Лина спереди, пристегнутый к ней Пашка сзади. Стало ясно, что лямки специально сделаны, чтобы вдвоем прыгать с одним парашютом. И они стали прыгать!
