матрас брюки.
Тарасов берет клеенчатую общую тетрадь, карандаш
и бормочет про себя стихи, собирается писать.
М а т ь. Переворот? Какой?
Т а р а с о в. А черт его знает. (Бормочет, слюня карандаш.) Раскаты уличного боя умолкли... Всюду тишина... Умолкли, всюду тишина... Мир хижинам, война дворцам...
Тарасов засыпает. Из его руки выпадает тетрадка.
Много помарок. Мать берет тетрадь и с трудом
разбирает.
М а т ь.
Раскаты уличного боя
Умолкли. Всюду тишина.
Печально вздохами прибоя
Глухая ночь потрясена.
Лишь два не спят: поэт и море.
Тарасов спит, вздыхая во сне.
(Продолжает читать.)
Их день грядущий озарен
Веселым залпом на "Авроре"
И алым пламенем знамен...
(Осторожно закрывает тетрадь и начинает подметать пол старым просяным веником.)
Один из богатых кварталов города. Красивая улица
без магазинов. Палисадники, решетки. В перспективе
кусочек моря, маяк. Великолепный дом Орловских. По
улице идет отряд матросов. Царев. Солдат. Сзади тащат
вручную пулемет. Отряд входит в ворота дома
Орловских.
Квартира Орловских в бельэтаже. Столовая.
Утренний чай. Все очень хорошего, английского тона.
Отец Орловского, мать, Орловский. Орловский-сын пьет
чай и читает книжку, очень хорошую маленькую книжку в
парчовом переплете; он в халате и сапогах, его голова
зеркально причесана.
О р л о в с к а я. Сережа, сливок?
О р л о в с к и й-с ы н. Не хочу, мерси.
О р л о в с к а я. Все-таки я тебе налью.
О р л о в с к и й-с ы н (яростно). Маман, я вас прошу.
О р л о в с к а я. Боже мой, какие все нервные!
О р л о в с к и й-о т е ц. Софи, либо ты по-прежнему наивна, как институтка, либо у тебя металлическое сердце. Разве ты не понимаешь, что делается вокруг?
О р л о в с к а я. А что делается вокруг?
О р л о в с к и й-с ы н (бешено). Революция! Рушится мир. Мир рушится, вам это понятно?
О р л о в с к и й-о т е ц. Сережа, возьми себя в руки. Выдержка.
О р л о в с к и й-с ы н. Хорошо. Я возьму себя в руки, но когда я только подумаю, что эти хамы... Этот грядущий хам...
О р л о в с к а я. Сереженька, ради бога...
О р л о в с к и й-с ы н. Хорошо. Больше не произнесу ни слова.
Вбегает испуганная горничная в фартучке и
наколке. Она очень бледна и недурна собой. Бровки
чуть нарисованы, глазки чуть подведены, ротик чуть
подкрашен.
Г о р н и ч н а я. Барин, во двор матросы пришли.
М а т ь. Господи Иисусе Христе. (Крестится.)
О р л о в с к и й-о т е ц. Матросы? Нуте-ка...
Он надевает пенсне и подходит к окну. Он видит.
