Огромная железная хрень медленно приближалась, покачивая хоботом ствола на выбоинах. Время от времени гигант останавливался, и, вслед за ним, останавливались и «штуги» с пехотинцами. Танк, скрипя железом, словно древний ящер, неторопливо оглядывал башней поле боя и вновь дергался вперед, выфыркивая густые клубы сизого дыма.
– Это, млять, что? – сам у себя спросил Пономарев.
Ему никто не ответил. Бойцы отчаянно смотрели на приближающуюся смерть. Капельки пота стекали на мокрые носы, пробегали по небритым, заросшим щетиной щекам.
Все.
Кажется, все.
– Ну что, сержант, помирать будем? – нехорошо ухмыльнулся Москвичев.
Пономарев кивнул в ответ и крикнул своим бойцам:
– Гранаты есть у кого?
Гранаты нашлись. Обычные РГД, которые такому слону – что дробина.
– Связки делайте! Да хоть ремнями, мать твою! Быстрее! Лейтенант, слышь, что скажу…
– Что? – повернулся к сержанту Москвичев.
– Ты давай, по пехоте шмаляй, плотненько так. А по гробине этой из пулемета фигачь. Только пусть пулеметчик вона в ту воронку отползет. Слышь, Ефимов! Ползи в ту воронку! По команде лейтенанта по смотровым щелям лупи, понял?
– Понял, Коль! Ну, ты это… того… Прощевай, если что!
Пулеметчик, толкая широкой грудью жирную грязь, сноровисто пополз в сторону, указанную Пономаревым.
– Зачем это? – не понял Москвичев.
Сержант, принимая две связки гранат от пожилого усатого ездового, пояснил молодому лейтенанту:
– Он по щелям влупит, а вы пехоту к земле прижмете, ну я на расстояние броска и подползу.
– Так…
– Танк его выцеливать начнет. Ну и остановится. А я подползу. Будь спок, командир.
– Коль! Пономарев! А где щели-то у него? – раздался крик Ефимова.
– Разберешься, не маленький! – гаркнул в ответ сержант.
– Его же убьют, сержант, – внезапно схватил за телогрейку побелевший лейтенант.
– Всех убьют. Его убьют. Меня убьют. Тебя убьют. Только некоторых раньше, а других позже. Живи пока, студент!
Челябинец надел каску на рыжую свою шевелюру, ловко выпрыгнул из воронки и, ужом извиваясь, пополз навстречу громыхающей железной скотине.
Это была первая боевая атака русского пехотинца на немецкий танк «Тигр». Держа в руках две связки гранат, наскоро перемотанных кусками колючей проволоки, в изобилии валявшейся по болотам, он полз, шепча про себя странную помесь церковно-славянских молитв, русского мата и красноармейских песен:
– И от тайги до британских, мать твою, морей, Красная Армия, спаси Блаже, душа наша, всех сильней… Так пусть же, блядота ты такая, Красная, сжимая властно, Господи помилуй, свой штык мозолистой…
