– Цыц! Что же я за генерал, ежели ни одного врага самолично не убил? Учись, боец!
И Гаген выпустил пару коротких очередей в туман, повисший на кривоватых деревьях.
Старший лейтенант сплюнул от отчаяния и тоже прицелился.
– Между прочим, Пересмешко, я коммунист и в бога не верю, – спокойно добавил Гаген.
– Это оборот речи такой, товарищ генерал-майор!
Близкий разрыв минометной мины накрыл их болотной землей. Старлей кинулся на генерала и, навалившись всем телом, уронил того на землю.
– А ну слезь! – заорал Гаген. – Слезай, кому говорят! Я тебе не баба!
– Хуже! Вы наш командир! – заорал в ответ Пересмешко.
Внезапно стрельба закончилась так же, как и началась.
Старший лейтенант наконец слез с генерал-майора. Не удержался и буркнул:
– На бабе я еще успею, а на генерал-майоре когда еще?
– Язык оторву, – погрозил Гаген наглому старлею. В военном быту Николай Александрович мог многое простить. Да и сам шутки соленые любил.
– Товарищ генерал-майор! – внезапно раздался веселый ор майора Орехова. – Языка заказывали?
Гаген приподнялся, машинально отряхнув шинель от глины. Помогло мало – но привычка!
– Какого языка? Ты его где взял, майор?
– Честно сказать? Сам пришел.
Конвоиры из разведчиков спихнули в траншею рыжего и чубатого обер-лейтенанта, очумело глазевшего по сторонам.
– Где взяли, повторяю? – негромко спросил командир корпуса.
– Да я ж говорю – сам пришел. Это из просочившихся автоматчиков, товарищ генерал-майор.
– Просочившихся? – приподнял бровь Гаген. – Это каким же образом? Старший лейтенант – выяснить и доложить. Немедленно! А с этим… Я сам поговорю.
Гаген прекрасно знал немецкий язык, что и неудивительно. Когда штаб собрался в блиндаже, Николай Александрович лично начал допрос.
Собственно, доклада от командира взвода охраны не потребовалось. Оказалось, что с левого фланга, вдоль Черной речки, там, где стояла танковая бригада, произошло обычное разгильдяйство. Командир бригады поставил в боевое охранение…
Танки. И не обеспечил их прикрытие стрелками. Немцы, воспользовавшись случаем, и проползли между бронированными машинами. На свое горе, правда. Не ожидали, что на штаб корпуса наткнутся.
Подобного Гаген не терпел и через посыльного отправил танковому комбригу приказ исправить ситуацию, а затем доложить о выполнении.
Танк в лесу – слеп. Без стрелкового прикрытия это лишь большая пушка на колесах. Повезло, что это была разведка, а не полноценная атака.
Впрочем, обер-лейтенант Курт охотно рассказал и много другого интересного. Как оказалось, буквально несколько дней назад фриц купался в Черном море. После того как Манштейн взял Севастополь, его Одиннадцатую армию перекинули под Ленинград. Вообще-то «севастопольские» немцы готовились к штурму Северной Пальмиры. По крайней мере, таково было настроение в войсках. Однако Мерецков, командующий Волховским фронтом, упредил Манштейна на несколько дней, ударив войсками Восьмой армии в самое узкое место «бутылочного горлышка». Так немцы называли небольшое, в шестнадцать километров шириной, расстояние между Ленинградским и Волховским фронтами.
