– Поднажмем, ребятки! Поднажмем! – кричал ротный.
Рысенков, словно заводной, мотался вдоль колонны:
– Подтянуться! Дойдем до леса – отдохнем!
Бойцы это понимали и старались изо всех сил. Но ворчать не переставали:
– Эх, хорошо быть танкистом! Едешь себе, поплевываешь на пехоту!
– А если застрянет? Как вытолкать?
– У них и тягачи есть. Вытолкают.
– Не видел ты танкистов в госпиталях, – мрачный голос прервал мечты бойцов.
Кондрашов оглянулся на голос. Так и есть. Этот боец был на особом внимании у комвзвода. Нелюдимый, молчаливый, держался особняком. Во взвод прибыл из госпиталя. Огромного роста, он был невыносимо худ. В личном деле его значилось, что был ранен в декабре сорок первого. Потом вывезен из Ленинграда в Вологду. На вопрос лейтенанта – кем и где воевал? – ответил просто:
– На Пулковских высотах. Пулеметчик.
А о себе ничего толкового не рассказал. Мол, жил как все, воевал как все. И точка. Рядовой Васильев Николай Дмитриевич. Шестнадцатого года рождения. Рабочий. Беспартийный. Вот и все, что знал Кондрашов о бойце.
– А ты видел? – спросил Васильева Пономарев.
– Видел, – коротко ответил тот. Потом добавил: – И слышал.
И больше в разговоры не вступал. Только упрямо шагал и шагал вперед, время от времени поправляя на плече своего «Дегтяря».
– Эй! Махра! Помоги толкнуть! – закричал кто-то с дороги.
Около странно накренившейся полуторки махал руками пехоте невысокий коренастый шофер.
– Поможем, бойцы! – крикнул Кондрашов и первым зашагал к грузовику.
Подойдя ближе, он увидел причину странного наклона машины. Оказывается, дорога представляла из себя настил из бревен, наложенных продольно, а поверху – поперек – лежали жердины. Полуторка съехала с этого настила и правым колесом воткнулась в землю, заднее же левое колесо поднялось в воздухе.
– Ребятушки! Родненькие! Помогите! Муку вот везу в хлебопекарню! Опоздаю, вы же без хлеба останетесь! Я чуть правца принял «эмку» пропустить, а оно тут вон оно как…
– Сейчас, браток, поможем! – успокоил шофера Пономарев. Бойцы поскидывали в грязь вещмешки и…
Первым, растолкав всех у машины, вдруг оказался тот самый Васильев и схватился за бампер:
– Что стоишь! – рявкнул он на водителя. – А ну лезь в кабину!
Шофер суетливо бросился к двери, запрыгнул на сиденье и завел двигатель.
А Васильев стал приподымать грузовик. В одиночку. На лбу его налились синим жилы, он захрипел, оскалив зубы, и…
Всем взводом они бросились на помощь Васильеву, приподнимая и выталкивая полуторку обратно на настил.
