Поступило распоряжение выгружаться. Я вышел из вагона, разговорился с местными рабочими, проверявшими техническое состояние букс. Привычно постукивая молотками, не прекращая работы, они рассказали, что сам город Россошь в дни боев пострадал гораздо меньше, чем железнодорожный узел, и что для горожан сразу после изгнания фашистских войск, по существу, началась мирная жизнь, а вот им, железнодорожникам, все еще часто приходится трудиться под огнем. Немцы чуть ли не ежедневно бомбят станцию, пытаются вывести ее из строя. Однако люди уже привыкли к бомбежкам, научились быстро устранять их последствия. Несмотря на трудности, узел работает почти нормально: днем и ночью бесперебойно принимает и пропускает поезда. Уже налажен ремонт локомотивов. Паровозное кладбище постепенно уменьшается.
Из-за степного горизонта показался красноватый диск солнца. День обещал быть ясным и по-весеннему теплым.
Разгрузка эшелона подходила к концу. Я успел побывать в некоторых отделах штаба и побеседовать с товарищами. Когда возвращался к своему вагону, вдруг тревожно загудели стоявшие на путях паровозы.
Минуту-полторы спустя начался очередной налет вражеской авиации. Мощный прерывистый рев двух десятков "юнкерсов", сопровождаемых "мессершмиттами", слился с выстрелами зениток. Несколько самолетов прорвалось в район станции, где стоял наш эшелон. Загремели взрывы. Над вагонами с визгом понеслись раскаленные осколки.
Бомбежка продолжалась минут десять - пятнадцать, не больше, но эти минуты показались часами. Вскоре все стихло. По радио объявили отбой.
Наш эшелон почти не пострадал, если не считать того, что обшивка отдельных вагонов стала похожей на решето. В привокзальном поселке и на путях возникло несколько очагов пожаров. В наступившей тишине отчетливо слышался треск горящего дерева.
Санитары унесли раненых в госпитальные "летучки".! Выгрузка продолжалась. Возобновили работу путейцы. Все быстро вошло в колею. Редкие гудки паровозов казались теперь совсем мирными и спокойными. Железнодорожные рабочие были правы: люди и в самом деле привыкли к бомбежкам, научились быстро устранять их последствия, спокойно относились к воздушным налетам.
Однако отдельные офицеры полушутя-полусерьезно говорили:
- В таком "тылу", пожалуй, нисколько не безопаснее, чем на фронте. Если бомбежки будут продолжаться, то мы многих недосчитаемся.
И все же мы были в тылу. Мрачные предположения пессимистов, к счастью, не оправдались. Жизнь в городе шла своим чередом. И хотя налеты на железнодорожный узел продолжались, на город за несколько недель нашего пребывания не упало ни одной бомбы.
