Смерть появилась слева, передвигаясь почти беззвучно, с грациозностью сильного и уверенного в себе зверя. Она не торопилась, как не торопится тот, кто стопроцентно знает, что все попытки сбежать, улизнуть, провалиться сквозь землю — обречены на полнейшую и безоговорочную неудачу. Огромная тень, заслонившая ночное небо, и великолепный, бесподобно яркий лунный диск, распласталась в уверенном прыжке, целясь в спину убегающей жертвы. В последний момент крепыш каким-то образом почувствовал опасность, и прянул в сторону, разворачиваясь лицом к смерти. Лунным свет заиграл на полоске стали, выставленной вперёд, слабой, очень слабой надеждой на выживание. Смерть оскалила клыки, издав негромкий, но пробирающий до глубины, и без того охваченной безотчётным ужасом, души. "Уйди, тварь!" — крепыш взвизгнул как-то по бабьи, забыв всё, чему его учила улица. И всё-таки попытался ударить первым. Лезвие было заточено на совесть, попади оно в цель — в жёлтый, круглый, пронзительно разглядывающий самые потаённые уголки души, глаз, всё могло бы закончиться. Крепыш умел, когда надо — двигаться очень быстро, удар был отработан, хитрый удар с обманкой, гарантирующий почти стопроцентную вероятность удачи. Этот промах стал первым. И роковым.
Смерть ушла с линии нападения коротким движением вбок, ровно настолько, чтобы пропустить мимо цели бьющую руку. Через мгновение на предплечье крепыша беззвучно сомкнулось некое жуткое подобие волчьего капкана с гильотиной. Коротко звякнула об обломок кирпича упавшая выкидуха, и смерть мотнула головой, откидывая в сторону первый трофей. Жертва дёрнулась назад, прижавшись спиной к стене какого-то заброшенного здания, и неверящим взглядом уставилась на правую руку, за какую-то долю секунды укоротившуюся до локтя. Багровый поток хлестанул на поросшую сорняками землю, и крепыш заорал в голос, не отводя становящих мутными от боли глаз от покалеченной конечности. Ещё через секунду ему в грудь, прижимая к стене, не давая ни малейшей возможности двигаться, упёрлись две тяжёлые лапы, когти которых стали медленно рассекать плоть, вдвигаясь внутрь. Смерть была близко, дыхание её касалось глаз крепыша, понявшего, какой именно поступок в его жизни привёл к таким последствиям. Клыки сомкнулись на его шее в тот самый момент, когда один из когтей достиг сердца. Тело слабо трепыхнулось, и голова покатилась по земле, широко раскрытыми глазами глядя в ночное небо…
…Курмин вынырнул из очередного, почему-то участившегося наваждения в холодный воздух января, занявшего, судя по нисколько не изменившемуся виду толстого, и оставшегося незамеченным — какие-то крохи времени.
