— Что? — Она не обернулась, ее голос был еще холоднее.
— Мне нужно ехать на лесопилку. Я подвезу тебя до работы, — сказал он твердо и начал закрывать дверь.
— Тебе не нужно на лесопилку, и я в любом случае собиралась идти пешком.
— Ты не пойдешь пешком. Вот так.
— Тед, прекрати. — Кэсси повернулась к Теду. Заплаканные глаза покраснели, тушь растеклась по щекам, оставляя темные полосы. — Наверное, Мария заставила тебя прийти сюда. Я знаю, что ты не хочешь везти меня. Я пойду пешком, а ты можешь убираться к черту. Или отправляйся туда, где собираются большие взрослые мужчины, когда мы, дети, идем на работу.
— Не будь дурой! — взорвался он.
— Я не дура! — Ее глаза сверкнули. — Это ты дурак. Солнце исчезнет с неба, а ты и не заметишь.
— Кэсси, я не стану спорить с тобой. Просто собирайся и спускайся вниз — я отвезу тебя на работу, нравится это тебе или нет. — Он погрозил ей пальцем. — Кстати, мама вовсе не заставляла меня приходить сюда.
— Я не верю тебе. Ты вежлив со мной только потому, что боишься своей семьи, — отрезала она. — Тебе наплевать на меня. Тебе наплевать на всех, кроме себя.
— Правильно. Только будь готова к восьми пятнадцати. — Тед хлопнул дверью так, что зазвенели стекла.
— Когда рак свистнет! — заорала Кэсси через дверь.
Ровно в четверть девятого Тед вышел из семейного офиса, расположенного над гаражом, и спустился в гостиную. За последний час он все равно ничего не сделал. Он сидел, положив ноги на стол и наслаждаясь тем, как восхитительное чувство гнева завладевает его телом и душой.
Он даже не подозревал, как приятно бывает сердиться, пока не начал анализировать, почему ему хочется порвать что-нибудь в клочья, бросить стеклянное пресс-папье в стену, отшлепать эту рыжую ходячую неприятность, которую он сам же привел в свой дом.
Он был рассержен почти так же сильно, как в тот день, когда это проклятое ружье убило его брата. Он вспомнил о том, как им было хорошо вместе, как они вместе набивали шишки, как смеялись вместе, и странное дело: вместо гнева умиротворение накрыло его, как теплое одеяло. Затем в его мыслях снова возникла Кэсси, и он разозлился. Как человек может быть спокоен в одну секунду и так зол в другую? Он слишком долго не испытывал никаких чувств и не мог сразу в этом разобраться.
Кэсси в комнате не было.
— Где она? — спросил он отца, который спрятался за газетой, притворившись, что читает. Тед заметил, что отец держал газету вверх ногами.
— Кто? — невинно спросил Боб.
