За клеткой расстилался поросший бурьяном и пальмами пустырь, а за ним поле маниоки. С одной стороны возле самых построек, в беспорядке росло десятка два апельсиновых деревьев, а с другой, шагах в тридцати, вздымалась зеленая стена леса.
Недели через две Керманов распорядился выстроить на пустыре курятники и свинушник, ко всем прочим прелестям нашей жизни добавивший густую вонь, которая становилась непереносимой при попутном ветре, получившем у нас название «свиного зефира». Ближе к лесу построили большой навес для общей столовой и другой, поменьше, для кухни и хлебопекарни. Однако все это появилось позже, а в первый день диктатор ограничился тем, что приказал единственного имеющего стены помещения, т. е. угловой комнатушки, не занимать, так как туда будут складываться съестные продукты. Все остальное пространство, сомнительно защищенное от непогоды только сверху, в общей сложности составляло площадь около пятидесяти квадратных метров, на которых предстояло разместиться восьми семействам, в совокупности насчитывающим двадцать человек.
Задача была не из легких и прежде чем приступить к ее разрешению, публика долго сидела во дворе, на багажных ящиках, покуривая и перекидываясь не относящимися к делу замечаниями. Время шло и надо было на что-нибудь решаться, ибо до темноты оставалось не больше двух часов, а небо, к тому же, затягивалось тучами и следовало ожидать дождя.
— Ну, ладно, господа, — сказал я наконец, — давайте все же распределяться. Если кто-нибудь уже облюбовал в душе ту или иную квартиру, пусть выскажется откровенно и возражений, надо полагать, не последует. Лично мне все предоставленные нам апартаменты кажутся одинаково уютными и я без ненужных рыданий и слез согласен занять любой из них.
Все остальные были настроены точно также и никаких предложений не последовало. К счастью в это время захныкал младший член коллектива, двухлетняя Олечка, и это сдвинуло дело с мертвой точки: быстро и единодушно было решено большой навес, с двух сторон защищенный частоколом, который при помощи глины нетрудно было обратить в стены, предоставить семействам Раппов и Миловидовых, каждое из которых включало четырех человек и имело в своем составе маленьких детей.
Моему трехчленному семейству в порыве общего великодушия предложили клетку. На это я резонно возразил, что остающиеся пять семей втиснуться под один средний навес никак не смогут, если даже каждый похудеет вдвое.
После долгих и сложных расчетов, было наконец найдено единственное возможное решение: в клетку определили две семейные пары и, сверх того, приехавшую с нами барышню Любашу, позже ставшую женой моего приятеля Флейшера. Когда там установили три кровати, большую квадратную корзину, служившую столом и прочий багаж, в промежутках можно было протискиваться только бочком.
