— Вот что, — сказал он Рыжему, — сейчас уходи через кухню. Так надо. В случае чего — мы из санэпидемстанции, проверяем, как утилизируют отходы производства. — Он с сомнением еще раз оглядел нескладную фигуру Рыжего. — Тебе лучше помалкивать, я сам все улажу.
По случайности, никто не встретился им в кухонном заповедном царстве и двери подсобок, за которыми ощущалось движение людей, тоже были прикрыты. Они благополучно миновали коридор и вышли во внутренний дворик, заставленный проволочной тарой из-под молочных бутылок. Почти вплотную ко входу был подогнан «Москвич» с надписью на фургоне «Продукты». Шофера нигде поблизости не обнаружилось, должно быть, оформлял накладные на привезенный товар, но ключ зазывно торчал в замке, и блестящий брелок из нержавейки в виде кукиша еще покачивался на кольце, будто его только что трогали.
— Садись на правое сиденье! — приказал Джеймс.
— Зачем? — удивился Рыжий.
— Потом объясню. Садись, — повторил Джеймс, и потрепанный продуктовый фургон, в бешеном вращении с места черня колесами асфальт, устремился к овальной арке, которую уже на выезде пересекала косая солнечная полоса.
— Что случилось, Круминьш? Докладывай.
— Крот ушел. В кафе его нет.
Эфир затаенно молчал.
— Так… — вскоре вновь раздалось знакомое. Янис с тобой?
— Радом. Рыжий тоже исчез.
— Запасной выход проверили?
— Пусто. Никто ничего не видел. Внутренний дворик глухой, посторонних там не бывает. Официантка утверждает, будто бы недавно у входа стоял продуктовый фургон, зеленый «Москвич». Номеров, конечно, она не помнит.
— А шофер?
— Пока не объявился. У него где-то неподалеку отсюда живет подружка. Видимо, решил к ней заскочить.
— Ладно, с ГАИ я свяжусь, оповещение будет. Хотя вряд ли «Москвич» угнали надолго. Наверняка бросят за несколько кварталов. Сейчас надо отыскать шофера и установить Рыжего. Крот теперь в гостиницу вряд ли вернется. Ясно? Действуйте. И держите меня в курсе.
Динамик умолк, и голос руководителя как отрезало.
— Эй, помоги мне! За что-то зацепился.
В сарае было адски темно, но зажигать фонарь, не привлечь бы внимание, не решились.
— Ты даже не спросишь, как меня зовут! — В темени Джеймс не видел собственной руки, но ощущал близкое дыхание Рыжего.
— Зачем мне знать твое имя? Ты был и уйдешь. А мне оставаться. Нащупал?
Джеймс освободил крученый фал от державшего его крюка в деревянной стойке сарая, подхватил груз снизу.
— Пошли!
В дверном проеме сарая свежим воздухом обозначилась ночь — необозримая в темноте, необъятная, будто сама Вселенная.
