— Какое сумасбродство!
Этьен Роже хмыкнул:
— Успокойся, друг мой. Мадемуазель никогда не выигрывает.
— Но кто эта безумная дама?
— Это — моя кузина Анжела, — сказала Клотильда, не скрывая насмешливых искорок, пляшущих в ее темных глазах.
Этьен, прищурившись, посмотрел на дочь, чтобы скрыть от гостя охвативший его приступ необычной любви. Какая она была красавица, этот единственный, оставшийся в живых его ребенок. Иногда, бросая беглый взгляд на Астрид, которая сильно потучнела, пользуясь их процветанием, и у которой на верхней губе появились, словно легкая тень, темные усики, он не мог поверить, как это они с ней вдвоем ухитрились произвести на свет такое соблазнительное чудо.
От него не ускользнул нежный взгляд, которым она обменялась с его гостем. Теперь в любой момент маркиз мог обратиться к нему с просьбой выдать за него Клотильду. Он, конечно, свое согласие даст, несмотря на несостоятельность претендента на руку Клотильды, ведь он понимал, что его дочь, несомненно, влюблена.
"Увы, во Франции были конфискованы все владения наших предков, — напомнил себе Этьен. — Ну, а теперь только поглядите на нас!" Здесь, в Луизиане, есть немало шансов чтобы разбогатеть достойному молодому человеку. Он подал знак чернокожему слуге принести еще вина и сказал, обращаясь к маркизу, который все еще не спускал глаз с приближавшейся кареты:
— Эта молодая женщина — наследница моего покойного брата.
— Весьма независимая молодая особа, — добавила мадам Роже тоном, в котором ухитрилась передать одновременно и свою к ней любовь, и осуждение.
— Да, ничего не скажешь! — с кислым выражением на лице согласился Филипп.
— Анжела у нас большой оригинал, — сказала ему, рассмеявшись, Клотильда. — Вам она обязательно понравится, месье.
Филипп, подойдя поближе к перилам, с интересом и с большим удовольствием наблюдал за тем, как эта гонка чуть было не завершилась мертвым гитом[1]. Его аристократическое лицо оживилось. Дети, визжа от удовольствия, с криками: "Въезжайте, въезжайте, мадемуазель!" — широко распахнули чугунные ворота, и через несколько секунд лошадь галопом пронеслась мимо них и, не снижая головокружительной скорости, помчалась по дорожке к дому, где возле самой лестницы, ведущей на галерею, она ловко ее осадила.
Филипп с облегчением вздохнул:
— Великолепно, мадемуазель!
Подняв голову, молодая женщина кинула быстрый взгляд на мужчину, склонившегося над перилами галереи. Потом, бросив вожжи подбежавшему груму, она легко спрыгнула с коляски. На ней была соломенная шляпа, элегантно сидевшая на ее пышных темных волосах, строгое светлое платье, плотно облегавшее ее красивые груди и узкие бедра. Но больше всего, однако, его поразил ее взгляд — он был нацелен прямо ему в глаза из глубины ее голубых глаз, обрамленных длинными черными ресницами.
