— На самом деле? — кисло осведомился он. — У меня не сложилось такого впечатления. Но он покраснел, и она почувствовала радость от одержанной победы.
Она пожала плечами, давая тем самым ему понять, что о вкусах не спорят.
— Не теряйте даром времени, месье. Мой дядя не является моим опекуном. Никто не может отдать вам мою руку.
Он сощурился.
— В таком случае, мадемуазель, я хочу задать вам один вопрос. Не могу ли я получить от вас разрешения ухаживать за вами?
Вне себя от гнева она заорала.
— Да как вы смеете поступать таким образом с Клотильдой? Вам должно быть известно, что она ждет от вас предложения. И вы предоставили ей для этого все основания. К тому же она любит вас!
— Выходит, моего мнения в этом деле не нужно, вы, сердитая женщина? Я не могу больше ни о ком думать после того, как увидел вас в этой маленькой двухколесной штуковине, когда вы галопом неслись на закрытые чугунные ворота. Я решил жениться на вас, чтобы предотвратить в будущем несчастный случай, и чтобы сохранить в неприкосновенности вашу прекрасную шейку.
— Вы издеваетесь надо мной, месье! Я не желаю больше… выслушивать такой вздор…
— Напротив, я говорю совершенно серьезно. Да поможет мне Бог! Вы — самая безрассудная наездница, Анжела, и если не во Франции, то наверняка в Англии, вас подвергли бы остракизму за то, что вы по-мужски сидите на лошади, но вы — удивительно красивая женщина и я безумно вас люблю.
Несмотря на охвативший ее гнев, сердце у нее подпрыгнуло. Она ответила ему еще более ледяным тоном.
— Какое, однако, несчастье! Я вас не люблю.
— Значит, у меня есть соперник? — спросил он мягко. Его тон говорил о том, что он сводил "на нет" вероятность существования какого-либо претендента на союз с Анжелой.
Она нетерпеливо махнула рукой.
— Мой дядя при нашей встрече сообщил вам о моем решительном намерении никогда не выходить замуж.
— Но я отказываюсь этому верить, мадемуазель. Вы — женщина взбалмошная, как и ваша кобылка, но вчера вы предстали передо мной страстной женщиной, женщиной, созданной для любви. И вам об этом хорошо известно.
Солнце пригревало ее плечи. Его лучи отражались от его сияющих сапог и от его кустистых бровей; на глаза ему упали тени. Она даже никак не могла осознать своего положения, — вот они в это яркое солнечное утро сидят в седлах на беспокойных лошадях и разговаривают о любовных отношениях.
— Месье, я — леди. Не думайте, что из-за того, что я по-мужски сижу в седле или самостоятельно управляю своим имением, вы можете отпускать в мой адрес непотребные замечания!
