Увидев учителя, юный Дунаевич забился в угол.
Танчич понял нехитрый манёвр ученика и спросил, стаскивая с себя полушубок:
— Урок приготовил?
Мальчик смущённо потупил глаза и ничего не ответил.
— Что ж ты молчишь? — снова спросил Танчич.
Ио́жеф робко, исподлобья вскинул большие тёмные глаза на учителя, потом перевёл взгляд на дверь, куда ушёл отец с ведром месива для скота, но упорно продолжал хранить молчание.
— Ну, покажи, как ты написал письмо брату.
Иожеф оживился и заговорил:
— Миклош-то ведь сам приезжал!
— Вот оно что: брат приехал — незачем, стало быть, ему письмо посылать! Теперь всё понятно. — Михай рассмеялся. — Впредь будем с тобой составлять письма к твоей прабабушке — она-то уж не заявится сюда невзначай! Так у вас радость — старший приехал? — обратился Танчич к шорнику, вернувшемуся в избу.
— Приезжать-то приезжал, да ненадолго. Миклош мой в кавалеристах стоит в Триесте[18], и его рота тут неподалёку в учебном походе была. Он и урвал часок, заглянул сюда повидать отца с матерью. Увидел Иожеф брата и взмолился: «Не буду урок готовить, хочу с Миклошем побыть!» Вы уж не обижайтесь, господин Бобор… Иожеф обещал потом приналечь и к следующему разу всё хорошо выучить. Ему и Миклош разъяснял: «Нам, говорит, без мадьярского языка никак нельзя. В городе, говорит, слухи ходят: налог взимать будут с тех, кто мадьярского языка не знает…» Правда это или только болтают? Как вы полагаете, господин Бобор?
— Неправда! Этого не может быть. А знаете, откуда такие мерзкие слухи идут, кому они нужны? Австрийские власти пуще всего боятся, чтобы народы, живущие в Венгрии, не испытывали друг к другу братских чувств. Меттерниховские чиновники стараются вызвать у славян ненависть к венграм. Достигают они этого просто: при помощи крупных венгерских помещиков они вводят в учреждениях славянских комитатов вместо славянского мадьярский язык. Понятно, сербы, хорваты и словаки озлобляются против мадьяр, не понимая, кому это на руку. Как же ваш Миклош всего этого не понимает? Служит он в кавалерии, в таком бойком месте, как Триест… Неужели не встречал он там людей, от которых можно уму-разуму научиться? И разве он сам да и вы никогда не задавались вопросом, зачем понадобилось хорвата отправлять в триестские казармы? Почему бы ему не служить в своей, хорватской кавалерии?
— Ну, этого кто же не понимает! Прошлым летом в долине Кульпы все наши мужики до одного не вышли на барщину, так в тот же день из За́греба нагнали чешских улан…
