Не терял надежды и Тибор Фения. Руки его невольно сжимались, но ещё больше, чем отец, он понимал всю бесполезность сопротивления. Даже если бы у него не отняли оружия, он не смог бы предотвратить позор отца. Теперь же, безоружный, один против целого отряда!.. Нет, он должен оставаться безмолвным, в тени. Авось его минует гнев бетьяров.
Но мстители не медлили. Атаман подошёл ближе к Фении-отцу и сказал:
— Теперь ложись, ваше сиятельство, на подстилку. Так-то лучше — одежду не испачкаешь. Народ не любит зря добро портить.
— Взбесился ты, что ли, скот! — не закричал, а заревел граф. — Все до одного будете уничтожены, если посмеете коснуться меня хоть пальцем! Роту, полк, дивизию вызову!.. Всё кругом выжгут, а разыщут ваше разбойничье гнездо! Убирайся с глаз моих, негодяй!..
— Ты, барин, не грозись! — выступил вперёд атаман. — Нам пугаться нечего. Всё испробовали… Пришла пора вам, богачам, остерегаться: с каждым днём всё умнее становится мужик… Ну, Иштван, не тяни…
Иштван сделал знак бетьярам, собиравшим ветки. Те подошли к графу, связали и положили его ничком на приготовленное зелёное ложе.
Иштван приблизился, взмахнул зажатым в руке прутом и, не опуская его на спину графа, произнёс:
— Не бойся, ваше сиятельство! Мне не надобно твоих мучений! Я тебя не крепко… Имею понятие: твоя спина дворянская, не то что наша, мужицкая. Ей не вытерпеть того, что стерпела моя… Я полегоньку, больше для урока вам, господам. Вот, получай… Раз, два!.. Считай сам до ста. Не учен я, как бы не ошибиться!
Высеченного графа бетьяры, не развязав, оставили лежать. Не развязали они и его спутников. Не тронув ничего из вещей графа, лесные обитатели захватили с собой лишь отобранное оружие и лошадей.
Сдерживая горячившегося коня, Иштван подъехал к графу и сказал:
— Вот и расквитался я с тобой, а за Имре будут у меня особые счёты с самим императором австрийским!
Иштван повернул коня, и вся ватага вскоре скрылась в лесу.
Глава одиннадцатая
Вторая встреча
Карета Гуваша, преодолевая ухабы, медленно катилась по широкой дороге, соединяющей город Ха́тван со столицей Венгрии.
Был один из тех ненастных ноябрьских дней в Придунайской долине, когда сырость и непрекращающаяся изморось насквозь пробирают путника.
Несмотря на то что в карете было не холодно, Лайош Кошут, возвращавшийся от Гуваша в Пешт, чувствовал себя неуютно.
В хорошую погоду четвёрка крепких лошадей доставила бы карету на место за пять часов, но за это время сегодня они сделали лишь полпути.
