Колин сидел в тени высокого дерева на краю дороги, Мелоди свернулась калачиком у него на коленях, а Горди Ева лежала рядышком лицом вниз. Некогда изящный и модный кабриолет был «пришвартован» у придорожной канавы, словно брошенная крестьянская телега. А Гектор, успокоив порядком расшатанные нервы, снова был похож на чистокровного скакуна, коим и являлся. Он мирно пощипывал высокую траву вдоль канавы, привязанный к поломанному экипажу.
— Мы похожи на цыган, — проворчал Колин. В данный момент он был бы рад даже такой компании, поскольку за час, минувший с аварии, мимо никто не проезжал. — А я и не думал, — сказал он Горди Еве, решив хоть с кем-нибудь поболтать, — что мы так далеко от Брайтона.
Горди Ева ничего не ответила, выказав тем самым свое отношение к его очевидному замечанию. Вскоре им придется бросить экипаж и пойти пешком.
Гектор поднял голову и посмотрел на дорогу в том направлении, откуда они приехали. Он прядал ушами и всхрапывал.
Минутой позже до Колина донеслись стук подков, скрип упряжи и голоса людей. Еще минутой позже из-за холма на дорогу выехала процессия из трех крытых повозок и не скольких телег поменьше.
Колин прищурился. На первый взгляд они походили на цыганский табор, за исключением важного типа, возглавлявшего шествие на неплохой когда-то, но теперь уже старой кобыле. Человек этот вырядился в нечто среднее между нарядом английского придворного прошлого века и оперением павлина в брачный период.
Первое, что бросалось в глаза, — это его великолепный пурпурный плащ. Под ним виднелись не первой свежести рубаха и желчно-зеленые штаны. Мало того, на украшенную пышным париком голову нашего славного героя была нахлобучена оранжевая треуголка с белым плюмажем.
— А я и не подозревал, что шляпы бывают такого цвета! — удивленно воскликнул Колин. Горди Ева ничего не сказала.
Все это карнавальное шествие было уже достаточно близко и производило довольно много шума, так что Мелоди начала просыпаться. Когда же яркий предводитель шумной процессии поравнялся с Колином и остановился, махнув своим спутникам, какофония вопросов, окриков и стона облегчения нарушила даже знаменитый своей глубиной сон Мелоди.
Она села и протерла глаза. Ее детские голубые глазенки широко распахнулись.
— Ухты, пираты!
Главарь живо соскочил с лошади, сорвал шляпу и отвесил низкий поклон:
— Лишь от случая к случаю, миледи. Меня зовут Пом. — После чего он посмотрел на Колина: — Сдается мне, сэр, вы разбили свой экипаж.
