Повеса в моих объятиях | страница 37
— Но ты ведь уже остановился, дядя Колин.
Он сел, устроив Мелоди на коленях, и принялся осматривать повреждения. Упряжь пришла в негодность. Гектор запутался в кожаных ремнях и стоял, недовольно кося глазом и подергивая кожей. Даже если бы Колину удалось распутать упряжь и запрячь коня заново, экипаж пострадал так сильно, что тянуть его Гектор все равно бы не смог. Мелоди наклонила головку и смотрела на клубок кожаных ремней.
— Дядя Колин, ты все испоганил.
Колин вздохнул, он так расстроился, что даже не стал делать замечание по поводу ее языка.
— Теперь мы можем поехать в «Браунс», дядя Колин!
В «Браунс»? Черта с два! Когда Мелоди расскажет об этом бедламе Эйдану и Мэдлин — а уж она расскажет, это к гадалке не ходи, да еще и с большим энтузиазмом, — тогда ему, Колину, в спешном порядке придется присматривать место на кладбище.
— Э-э-э, мышонок? — Разумеется, он не мог просить ее лгать. Об этом и речи быть не могло. Но он готов был пойти на что угодно, чтобы убедить ее молчать о том, что случилось.
— Мы потопли, — сказала Мелоди задумчиво, после чего весело хихикнула.
— Что, мышонок?
Мелоди ткнула в сторону поломок пухленьким пальчиком:
— Мы потопли, как дырявый пиратский корабль.
Колин бросил удивленный взгляд на остатки чудесного и такого хрупкого кабриолета. У него и правда были общие черты с бушпритом корабля. Что ж, в тяжелые времена все средства хороши…
— Да, Мелли. Когда мы с тобой вернемся в клуб «Браунс», ты смело можешь рассказать Эйдану и Мэдлин все о корабле и… кораблекрушении.
Мелли в предвкушении заерзала у него на коленях.
— И Билли-Вилли тоже?
— Да, и Бейливику тоже можешь рассказать.
— И Вибли-Фосу?
Боже, помоги ему! Если Уилберфорс узнает об этом, то старика удар хватит. Впрочем, лучше думать о насущных проблемах.
— И Вибли-Фосу тоже.
В изысканном, хотя и немного старомодном фойе клуба «Браунс» Уилберфорс, знаменитый председатель правления попечительского совета, бросил взгляд на серебряный поднос для писем, который держал в руке. Этим утром почта представляла собой определенный интерес.
На самом толстом и потрепанном конверте была размашистая надпись от руки, гласившая: «Сэру Колину Ламберту, Лондон, Сент-Джеймс-стрит, клуб “Браунс”». Бумага грубая, в пятнах и потертостях, со следами соленой воды на ней, но почерк уверенный, буквы ровные. Вместо имени отправителя одна лишь каллиграфически выведенная заглавная буква «Р».
«Р» как инициал фамилии Редгрейв. Лорд Джон Редгрейв, наследник увядающего маркиза Стрикленда. Или, скорее, более известный своим лондонским друзьям под именем Джек.