Хмыкнул неловко. На заставах домовиков не случалось, отвык. Или успел въесться в кости рациональный мир за Чертой?
Ничего не происходило. Ястреб просто сидел, отдыхал, откинувшись к дверному косяку, вольготно вытянув ноги, подставив лицо неяркому по осени солнцу. Взгляд лениво скользил по заросшему двору, каменной кладке забора, выглядывающей из зелени малой сараюшке: может, хлевушку, но, скорей, поварне или овину. Это потому что над двускатной тростниковой крышей торчала беленая некогда труба.
У трубы что-то шевельнулось, и на порушенный кирпичный край выплеснул дымчатый с салатными глазами котяра.
— Кис-кис… — позвал Ястреб.
— Сам ты «кис-кис»! — отозвался кот. — Между прочим, меня Яшкой[16] звать. Так, правда, приглашаешь?
Голос у котищи был вибрирующий, басовитый, весьма неприятный. А поскольку коты даже на Берегу не говорящие, подумал Ястреб, то это оборотень, верней всего, домовой дух. Соседушки обожают перекидываться в серых котов.
Пока он вот так рассуждал, дымчатый Яшка одним изящным прыжком слетел на крышу, другим на каменный забор, а третьим скоком взял высоту крыльца и с урчанием впился в рыбку. Поди вот, поговори с ним сейчас.
— Перестань хихикать, — не прекращая жевать, отрезал доможил. — Я два года, считай, с хлеба на квас перебиваюсь. У, ряха бесстыжая!
— Так тебе квасу? Или пива?
Котище вытащил из рыбки зубы, но придавил ее лапой: а то еще сбежит… Ответил с жадным блеском в глазах:
— И того. И другого. И молока, молока побольше! Ну, чего расселся? Давай!
— А пузо не треснет?
Яшка гневно сощурился:
— Ты поговори у меня. Вот приду ночью и на грудь лягу! Или коням гриву к хвосту привяжу.
— Напугал ежа голым профилем… Нет у нас коней.
— Так ты врал насчет пива?
Ястреб протянул руку и решительно почесал разобиженного домового за ухом:
— Потерпи. Сейчас в лавку схожу.
К пиву, опять же, хорошо пошла вяленая рыбка. И не одна. Бока у котяры раздулись, глаза замаслились. Он развалился на крыльце, постукивая хвостом:
— Станем сказки сказывать?
— А работать?
Яшка совсем по-человечески вздохнул. Посозерцал, как выстреливают из подушечек и прячутся когти.
— Ты, навроде, спросить хотел… Или мне послышалось?
— Хотел, — Ястреб усмехнулся. — Ты только в кота перекидываться умеешь?
— Не только, — домовик потер лапой нос. — В горностаюшку еще, в ящерку-басилиска, опять же, в петуха черного… А что? Показать?
Ястреб ненадолго зажмурился, прижав глаза кулаками; потянулся и резко встал:
— Все. Пора двери чинить, темнеет уже. А мысль мелькнула. Как додумаю, скажу.
