— Напрасно, — прямо в головах произнес все тот же голос. — Впрочем… я даю вам два дня… думайте.
Бродяги опять засмеялись, медленно возвращаясь, но смех их был вымучен. Жар костров и вонючей плоти раздувало ветром. Сбивая дыхание, летела пыль.
— Щедрые!.. Двух дней не пожалели!
Командир Ястребиной заставы Хаук витиевато и беспомощно выругался. Ястреб в который раз за этот вечер отжал в миске с холодной водой полотенце и обмыл горящие глаза. Застонал, не сдержавшись. Собравшиеся на совет пограничники притворились глухими.
— Ведьм отдайте, значит, поклонитесь, отрекитесь и катитесь с миром.
Русокудрый Андрей зашипел, как огонь, в который выплеснуло варево. Тронул шрам на затылке под волосами:
— Ща! Разбежались…
— А везде то же самое, — печально сообщил патлатый Савва. — И еда кончается. А детей и женщин с нами вон сколько.
— Никого отдавать не будем.
— Выйти в мечи?
— Прорвемся.
— Кого и сложат, — вступил курносый Вихраст, явившийся со своими людьми через картину-ключ из Кромы день назад, когда там вовсе стало трудно дышать. — А кто и прорвется. Если разом со всех застав ударить. Пограничник — он же за одного возьмет десятерых.
Кто-то хмыкнул.
— Оно-то можно, — Хаук подышал на ладони. — Но эти… бродяги… они тоже люди Берега. Как мы против них?
— А как они против нас?
— Нет.
— Крому назад забрать, и выщемить эту пыльную дрянь! Тогда заколдованные опомнятся.
— Да как?
— Пусть ведьмы скажут! — глаза присутствующих обратились к призванному на совет ковену Кромы, дополненному носительницами дара из Ишкольда, Ромоя и из мелких окрестных селений. Всеми, кто спасался на Ястребиной. Соланж оторвалась от остывающей печки, возле которой напрасно пыталась согреть замотанную в шерстяные платки тощую спину. Растерянно развела руками. Повторила то, что уже говорила Ястребу: что присутствие Пыльных стражей ломает или искажает ведовство.
Хаук ожесточенно поскреб заросшее курчавым волосом темя:
— Значит, вы нам сейчас не помощницы.
— Так мы не мужики, что ли? — вскипел Вихраст. — Стыдно за женскими спинами прятаться.
— Стыд будет, если мы им погибнуть дадим, — Ястреб вздернул подбородок. — И тем, за стенами, тоже.
— А что ты надумал?
— Уйти за Черту.
Тихо заплакала Соланж.
Есть птицы, которые летают ночью. На других заставах должны были узнать о решении, принятом Ястребиной, обсудить его, взвесить и решить тоже.
Следующей ночью, в самый темный ее час, вслед за проводниками пограничники и те, кто отважился пойти с ними, ушли в Черту. Их было около семисот, примерно две трети пограничной стражи Берега.
