2. Мне остается писать о том, как С. Галилеа пытается выразить тот созерцательный союз между верой и борьбой за освобождение, который уже на деле есть, особенно в Ю. Америке, в молодом поколении христиан. Это ответит на Ваш №2, который у меня есть №3. О ненасилии я упомянул случайно. Вопрос меня очень интересует и даже волнует, но нам не до этого сегодня. Рад знать, что есть сторонники в России. Для Шютца, как для Галилеа, борьба вытекает из созерцания — это есть №3. Этот №3, который все обещаю, я за него скоро возьмусь. Но я Вам напишу только в начале августа, ибо скоро приедет отдохнуть у меня Г. Риобе, и мы обсудим вопрос. Но уже сейчас выпишу кое–что в конце этого письма. Интересны заключения Тридантийской встречи между католиками и русскими православными с Вл.[адыкой] Никодимом во главе: полное освобождение человека не может осуществиться в нашем мире (было на днях в газете). О том, что у Вас №3, а у меня все еще №2.
Очень интересно Вы пишете о военном времени, но не к делу. Еще в юношестве меня поразила заметка писателя Моруа (еврея), который несомненно выражает свои личные переживания. Во время забастовки молодой хозяин почти жалеет о времени (первой) мировой войны, когда офицеры вместе с солдатами страдали ужасно, но зато единодушно.
Нас беспокоят Ваши намеки о том, что Вам нездоровится. Мне о. П. Майэ, которого Вы, кажется, знаете, послал прекрасное фото, где Вы беседуете с о. С. Ж. [Желудковым], выйдя из церкви. Шура говорит, что уже старое. О. Майэ — тот, который взял риск меня рукоположить. И Ж. мне дорог, ибо я недавно написал труд «О литургическом сознании в Московском Патриархате» [84].
3 тома Филона я получил, но боюсь пока послать, ибо очень дорогие.
Возвращаюсь к С. Галилеа, т. е. начинаю №3. В журнале нашего братства появилась статья С. Галилеа. Я сильно запротестовал, не из–за того, что он говорил о новом образе созерцания, но на критику традиционного созерцания. Он мне ответил (перевожу с испанского): [85]
18 августа [1975]
Дорогой мой Отче!
Не то удивительно, что мы порой друг друга не понимаем, а то — что мы вообще можем понимать друг друга, при всей разделенности нашей во многих отношениях (пространство, культура, воспитание, традиции и пр. и пр.). Но пусть эти невольные заминки Вас не смущают. Ведь даже люди, живущие рядом, не всегда могут понять друг друга! Слава Богу и за то, что рождается общего в наших беседах. Будьте снисходительны ко мне: многое, о чем Вы пишете, для меня «терра инкогнита», и сужу я об этом очень и очень издалека. Я думаю, в дальнейшем нам было бы легче, если бы мы более четко определяли предмет разговора и его границы. Пока же буду отвечать по Вашему письму от 9–11/VII.
