Морозову было плохо – не столько от боли, сколько от нелепости происходящего. Он как бы видел себя со стороны: на четвереньках, кровь ручьем хлещет из перебитого носа, а за его спиной торжествует противник, не получивший ни одного удара. Ну, ладно!
Степан резко вскочил, развернулся и остановился как вкопанный. Квадрат тусклого серого света из распахнутой чердачной створки осветил соперника. Тот странно пошатывался, будто не мог совладать со своим телом.
– А-а! Нажрался, что ли!? – удивился Морозов. – То-то в тебя попасть невозможно!…На-а!
Он, как ему казалось, поймал амплитуду движений врага и бросил кулак точно ему в челюсть, а тот ровно в ту же секунду вроде как оступился и от удара благополучно увернулся, потом вдруг припал к Степке, обнимая его почти по-братски.
– Ты чего?! – парень попытался разомкнуть странные объятья и тут заметил, что в руках противника холодно бликануло в лунном свете лезвие ножа.
– Эй! – воскликнул Степан и совершил теперь уже роковую ошибку: от неожиданности опустил руки. – Ты че, всерьез хочешь… – он не успел закончить фразу, так как холодная сталь дважды легко вошла ему в правый бок, и Степан, все еще искренне удивляясь случившемуся, вскрикнул и потерял сознание от болевого шока. Но не упал, а продолжал какое-то время стоять на ногах, глядя неподвижными глазами на силуэт противника, который небрежно бросил:
– Слабак!…
И брезгливым движением отправил окровавленный нож в открытую чердачную дверь.
Остров Сердце и его обитатели
Вообще-то до появления в здешних местах графини Морозовой острова фактически не было. Был полуостров странной формы.
С востока это были два соединенных между собою полуовала. В точке их соединения находилась старинная деревянная пристань, до которой от основного берега было километра полтора водной глади. Тут как раз проходил основной фарватер, а пристань была последним пристанищем судов, идущих в сторону Каспия. В западной заостренной части, рядом с глубокой стремниной, образующей опасные омуты и водовороты, имелась длинная отмель. И местные рыбаки, когда спадал весенний паводок, по ней напрямки отправлялись в сторону многочисленных ериков и маленьких островков. Тут можно было найти укромное местечко, где с весны осталась крупная рыба, не сумевшая уйти в большую воду. В этих непроходимых плавнях десятками добывали огромных щук и сазанов, а бывало, брали и осетра. И это, почитай, всего-то в двух верстах от дома пешим ходом.
