Он мечтал купить ей сумасшедшее платье. Он как-то видел по телеку: одна барышня, сильно похожая на Верку фигурой, шла по подиуму в обалденном красном платье: длинном до пола, а сверху, где оно должно было как-то крепиться к телу, ничего. Плечи голые, спина тоже и никаких бретелек. Может, клей какой, а может, еще что. Эта деталь почему-то особенно волновала Степку.
Именно такое платье он хотел купить Вере, которую не то чтобы шибко любил, но никого к ней не подпускал, словно берег для того момента, когда сам решит, как быть с нею дальше – добиваться ли взаимности или отойти в сторону. Да и Верка принимала его неумелые ухаживания с прохладцей, примерно как повадки сторожевого пса, которому иногда позволяют заглянуть хозяину в глаза, но так, чтобы взгляд непременно был виноватый и без права рассчитывать на что-либо большее…
Вернувшись из армии и увидев на улице юную красавицу, которую помнил смешным угловатым подростком с розовыми цыпками под темными коленками, Степан вдруг ощутил неведомое ранее чувство смущения и робости. У него впервые в жизни странно забилось сердце. Обычно он вел себя нахально и напористо, а тут засмущался, не зная, как завязать разговор с повзрослевшей соседкой.
Впрочем, до Степкиных ухаживаний Вера на острове в первых девках не значилась. Но так уж совпало – только Морозов пообещал переломать ноги каждому, кто будет смотреть в ее сторону, она вдруг оказалась в Москве на конкурсе красоты, который организовал какой-то глянцевый журнал. С конкурса она вернулась уже официально признанной красавицей, получив какое-то звание: то ли мисс, то ли вице-мисс.
Тут Морозов загрустил окончательно. Он чувствовал, что Верка не видит в нем реального кандидата на свое сердце, и поэтому не форсировал событий, чтобы не услышать решительное "нет"…
Веки неумолимо ползли вниз, и сон одолевал его прямо тут, на лавке, в освещенных керосинкой сенях…
– Ступай! – оттолкнула его ладонь старуха. – Там на сеновале, справа, в глубине, матрац и подушка есть.
– Ему-то небось в доме постелила? – вяло уточнил Степка.
– Где ж еще? Это и его дом! Мальчики мои ему дядьями приходятся. – Старуха вздохнула. – Вернутся, пусть увидят, что все тут, как при них было…
– Ну тебя! – Степан махнул рукой. – Вернутся, как же! Шестьдесят годов прошло… Все вы ненормальные… На всю деревню одни такие – что Святкины, что Каледины… И этот, племяш твой! Угораздило же имечко заиметь – Беркас, "Беркут Каспия" то бишь…Тьфу! Срамота, а не имя!… Ты все равно скажи ему, как явится: Степка, мол, поквитаться с тобой приходил… Но раздумал… – Морозов помолчал и, чтобы не терять лицо, погрозил кулаком и добавил: – До утра раздумал… Пойду я. Опоила…
