Деревенские судачили, что немногие отсюда, с острова, так далеко пошли, как внук Жорки Каленина. Он какой-то важный начальник в Государственной Думе, ездит на черной служебной иномарке, по заграницам мотается. Зарплата, поди, тысяч пятьдесят, а может, и поболе того… Такие бы деньжищи, да здесь на острове…
Месяца два тому вдруг сказали Полине, что по телевизору передали, будто в Подмосковье погиб Беркас Сергеевич Каленин, помощник председателя Государственной Думы. Мол, был несчастный случай, взрыв газа в загородном доме и пожар. Всем было понятно, что речь шла именно о Полинином племяннике. Больше некому! Имя-то редкое… Ясно же, что одно такое на всю Россию. Да и фамилия тоже особая, самодельная… Какие уж тут сомнения…
Эта новость островитян сильно взбудоражила. И хотя Каленин в строгом смысле слова не был их земляком, так как родился в Москве, его гибель многих всерьез опечалила. Полина, впрочем, непонятно почему, горем не убивалась – как будто и не слыхала ничего…
А после выяснилось, что он, к счастью, не погиб, что была какая-то мутная история, когда его хотели убить, да не вышло… И все это как-то связано с нашумевшей попыткой покушения на бывшего президента России Фадина по кличке Шарпей, причем Беркас сыграл чуть ли не решающую роль в спасении президента…
В конце июля Полина получила от Беркаса телеграмму – еду, мол, а на другой день он объявился на острове.
Уже через час вся деревня знала, что к Святкиной приехал московский гость, что шел он по берегу в заморском серебристом костюме, необычном уже тем, что рукава у пиджака были закатаны почти по локоть, как во время стирки. И пиджак тот был одет не на рубашку, как положено, а на обычную футболку с коротким рукавом.
Деревенская общественность с напряженным интересом обсуждала также тот факт, что Родька, сопровождавший гостя, вез приспособленную к велосипедному багажнику огромную сумку.
"Не иначе, подарки!" – решили в деревне и не ошиблись. Беркас Сергеевич привез кучу подарков: слепнущей бабе Поле подарил, к примеру, диковинные очки с толстыми стеклами для сильной дальнозоркости, которые темнели на солнце, а в вечернюю пору опять светлели. Еще привез старухе невесомое пальто, длинное, до самых пят, причем внутри пух, а сверху будто плащ. Такое теплое, что даже в лютый ветер с Волги, в пургу, которая по зиме была здесь обычным делом, не замерзнешь.
Родьке подарил настоящий барометр и еще невиданный прибор: ставишь на лодку, и можно видеть на экране всю жизнь местного рыбьего царства…
