Он не отходил от батареи, но больше ничего не услышал.
Вечером, когда камеру окутали ранние зимние сумерки и из коридора стали доноситься грубые голоса, ругань тюремщиков и тяжелые шаги возвращавшихся с каторжных работ узников, Титов еще раз услышал обрывки азбуки морзе. Но ничего нового он не смог разобрать, кроме того, что уже принял утром...
Камера быстро заполнилась уставшими, дрожащими от холода и слабости людьми. Войдя в помещение, они тут же падали на истертую солому, тяжело дышали. Некоторые мельком, недружелюбно посматривали на Титова, который сидел у батареи центрального отопления, надеясь услышать еще что-нибудь.
Когда совсем стемнело, в камеру внесли фонарь «летучая мышь». При слабом его свете роздали ужин — баланду из мороженой свеклы и кусок липкого, тяжелого, как хозяйственное мыло, хлеба. Потом надзиратель принес ведро кипятка. Его черпали прямо из ведра немытыми мисками.
— Эй, господа хорошие! Чай хлебайте побыстрее и на боковую! Нечего керосин зазря изводить!
Миски и ведро убрали. Фонарь унесли. Узники, кряхтя и постанывая, укладывались спать, плотно прижимаясь друг к другу, чтобы сохранить тепло... Время шло. Все реже и реже слышались тихие голоса. Титову казалось, что все уже спят, но он крепился и гнал от себя сон, словно предчувствовал недоброе. И не ошибся: почти перед самым рассветом он услышал приглушенный шепот. Разговаривали двое. Он прислушался и понял, что речь идет о нем: «Вот гад! Выдал фашистам товарища по отряду. Того прикончили прямо в кабинете следователя!» Голоса стихли. Минут через десять снова шепот, и он разобрал: «Предатель! Придушить гада!» Титов затаил дыхание, подумал: «Откуда им стало известно о гибели Буйнова? Наверное, это дело старшего полицая Ноздрюка и его дружков. Не иначе! Сумели-таки бандиты отомстить «политическому арестанту», — горько улыбнулся чекист. Он решил не спать, но это удавалось ему с огромным трудом.
Вдруг чуть слышно зашуршала солома. Из груды спавших тел в полный рост поднялись двое. Титов вскочил на ноги, напрягся, готовясь к защите.
«Неужели придется погибнуть от своих? Этого еще не хватало», — подумал он с горечью и отскочил в сторону. Но споткнулся о спавшего рядом заключенного и упал. Мстители навалились на него. Били, старались схватить за горло, но сил у них было немного. Они стонали от бессилия и ненависти, мешали друг другу, и это помогало Титову держаться: он по очереди отбрасывал их от себя. Пытался встать, но те снова и снова кидались на него. Видя, что вдвоем им не справиться, взмолились:
