— Господин Титов, ваш напарник, видимо, кое-что подзабыл. Может быть вы поможете ему вспомнить? Подскажете ему детали готовившейся операции? И помните, что чистосердечное признание своих злодеяний дарует вам жизнь.
Титов с видом покорившегося человека внимательно слушал следователя. И пока тот говорил, он несколько раз кивнул в знак согласия. Потом пристально посмотрел на дрожавшего Буйнова, и едва различимая усмешка прошлась по его худому заросшему лицу. «Вот какие бывают они, провокаторы. Он мне не понравился сразу своей услужливостью, желанием угодить, я смолчал тогда. Мало ли кому не нравится что-то в характере другого человека! А я сам такой ли приятный человек? Ведь главное, что Буйнов готов был жертвовать собой для блага общего дела. А теперь выяснилось: все это чистая маскировка, ему надо было войти в доверие к партизанам. Значит, наши товарищи где-то недосмотрели, не сумели своевременно распознать врага. И вот к чему привела ошибка! Ну что ж, главное, что враг разоблачен. И наша задача — наказать его по заслугам!»
Титов сдержанно и твердо сказал:
— Ты верно говоришь, что жизнь у человека одна. И она, конечно, дороже всего на свете. Тем более для меня. Ты, Захар Петрович, уже немало пожил. Успел насладиться жизнью, а мне ж только-только минуло двадцать пять! Прости меня, Захар Петрович, но я больше не в силах держаться. Рассказывай, а то начну я!
Буйнов взвизгнул, замахал руками, заорал:
— Да о чем я должен рассказывать?!
— Послушай, Захар Петрович, может, вторую диверсию отменили, а я не знал? Но ее же планировали. Я это точно помню. Или нет?
— Тьфу, мать твою! Да какую вторую диверсию? Ты бредишь? — Он повернулся к следователю. — Герр майор, да скажите же вы придурку. Растолкуйте ему, пожалуйста!
Следователь постучал пальцами по столу.
— Буйнов вовремя предупредил нас о диверсии, но не указал, где заложена мина, — сказал следователь.
— Так мину закладывал Титов с кем-то из партизан! — уже в панике крикнул Буйнов. — Мне эту работу не доверили, поскольку я не специалист.
Следователь заметил:
— Это нам тоже известно... Но ты, Буйнов, оказывается, не все доносил нам, почему? — Он помолчал минутку, добавил: — Кое-что утаивал от нас. С какой целью?
Буйнов вздрогнул, заговорил, чуть не плача:
— Герр майор, я клянусь! Все, что мне удавалось узнавать, я при первом же удобном случае докладывал вам! — Он повернулся лицом к портрету Гитлера, висевшему на стене за спиной следователя, несколько раз широко перекрестился. — Вот! Вот вам крест святой, герр майор! Все, все, что я вам говорю, есть истинная, святая правда!
