— Весна в полном разгаре. Так хочется домой, — негромко, но очень внятно проговорил Бойченко.
Гордеев как-то странно гмыкнул.
Наступила напряженная тишина. Матвей слышал, как бешено колотится его сердце. Он замер, как замер и Гордеев.
— П-постой... Матвей, повтори, что ты сказал, — шепотом произнес Гордеев. — Повтори...
— Зачем повторять, если ты все понял?
— И меня тянет в Харьков... Скорее бы конец, — как-то деревянно, спотыкаясь на каждом слове, сказал Илья условный ответ.
И вдруг он плюхнулся на кровать и расхохотался нервно, безудержно, схватившись руками за голову, покачиваясь из стороны в сторону.
— Тише, Илья! Не истерикуй!
Гордеев снова вскочил, подошел к кровати Бойченко:
— Не... Неужели... это ты?!
— Прежде всего успокойся, Илья. Так нельзя.
— Нельзя... действительно нельзя.
— У нас мало времени, а поговорить надо о многом.
— Ты прав. Но неужели... Это ты — тот человек, о котором мне говорили?
— Как видишь!
Гордеев стал совершенно серьезным.
— Я рад, что этим человеком оказался ты. Мне стало много легче. Я ведь к кому только ни приглядывался. А про тебя и не подумал. Как гора с плеч... Тебя, значит, тоже вызвали к Клаусену?
— Теперь это уже не имеет значения, — уклончиво ответил Матвей. Не сообщать же Гордееву о том, что он уже второй год выполняет задания ВУЧК. — У нас действительно мало времени.
— Слушаю...
— Скажешь Барону, а еще лучше, если об этом будет знать Махно, что ты меня официально посылаешь в Харьков. Там мне нужно найти наборщика. У тебя действительно есть на примете человек? Как его фамилия? Кто он?
— Фамилия? — переспросил Гордеев. — Фамилия его Померанцев. Он из бывших эмигрантов. Отец его — духобор — увез семью в Канаду. Давно... Впрочем, Померанцев-отец и сейчас там. А сын вернулся.
— А откуда у Померанцева эта профессия? — спросил Бойченко.
— Как он мне рассказывал, в Канаде они жили общиной, выпускали газету на украинском языке. Вот Померанцев и научился. Когда ему исполнилось лет двадцать, он уехал в Европу... Подожди, Матвей... Неужели это все-таки ты — тот человек, о котором мне говорили? — Илья потер пальцами лоб. — Так неожиданно...
— Я, Гордеев, тот человек, о котором тебе говорили. Рассказывай дальше, — попросил Бойченко.
Стало светло, взошло солнце, и Матвей видел теперь растерянное лицо Гордеева.
— Так вот... Еще в Канаде Померанцев стал убежденным анархистом. А в Париже познакомился с Волиным, эмигрантом. После Февральской революции он вместе с ними приехал в Харьков. По Харькову его знает Аршинов-Марин. Это наш... то есть... верный человек анархистов. Только вот точного адреса Померанцева я не знаю. Придется заехать в Дергачи к Мрачному.
