Деревянное солнышко | страница 4



— Ну! — оторвался наконец от доклада Ефим Борисович и брезгливо отодвинул свою рукопись. — Что же ты, Бабкин, наглядную агитацию рвешь?

Голос у директора вроде бы и веселый, да глаза глядят в упор, не мигая.

— Трактор обещали дать, да не дали, — сказал Бабкин, нисколько не теряясь под этим взглядом. — Зачем обещали?

— Ну, может, когда и обещал, — ответил директор. — Не отрицаю.

Бабкин вспомнил апельсиновый трактор и поднялся.

— Или трактор давайте, или... из совхоза уйду!

Он произнес эти слова твердо, без трепета и лишь в конце чуть дрогнул голосом. Павлуня, высовываясь из-за его спины, испуганно сказал:

— Уйдет ведь! Насовсем!

— Как тетка? — хмыкнул директор, и на лице его Бабкин заметил такую же небрежную, недоверчивую улыбку, как у девчонки из библиотеки. — Бежать хочешь?

Бабкин обиделся. Он стал вытаскивать из карманов бумажки, совал их директору:

— Я училище зря кончал?! Это мне задаром дали? Вот! Ни одной тройки! А вы обещали, а не дали!

Отмахиваясь от бумажек, Ефим Борисович торопливо утешал Бабкина:

— Ладно, ладно, помню! Все помню! Дам я тебе технику! Только погоди. При первой же возможности. Обещаю тебе, товарищ Бабкин.

И опять улыбка пробежала по его лицу, директор крякнул и отвернулся.

Бабкин сгреб документы, стал запихивать их в карман ватника.

— Потеряешь, — сказал директор, не оборачиваясь. — Если что — забегай.

— Пока! — буркнул Бабкин.

Братья вышли на улицу. Тетка снова висела в витрине, разглаженная и заклеенная. Павлуня, искоса поглядывая на разрисованную мать, только вздохнул:

— Что написано пером...

Бабкин молчал. Стало вдруг мокро и холодно. Куда-то все спешили низкие серые облака.

Бабкин запахнул ватник, засунул руки в карманы, плечом вперед пошел вдоль деревни. За его спиной, успокаивая, дышал Павлуня:

— Ладно тебе уж... Подумаешь. Пойдем лучше на речку, поглядим, а?

Они миновали новые высокие дома, в пять этажей, с балконами, прошагали мимо старых, еще колхозных пятистенок на краю села, прошли возле совсем маленьких климовских избенок, спустились к реке.

ТЕПЛИЦЫ

По реке ходила ознобистая низовка. На бугре, освистанный ветром, стоял Бабкин и думал о том, какой он разнесчастный человек. «Бабкин! — кричат ему в клубе ребята. — Как твоя тетка поживает?» И незнакомая красавица, танцуя с ним, вдруг фыркнет: «Тетка! Это которая пестрого борова купила?» — «Которая в клубе пьяного шофера отлупила! — радостно подскажут услужливые. — Которая лошадь напугала! Которая все из совхоза тащит!» И пойдет Бабкин прочь, волоча тяжелые ноги. Иных встречают по одежке, других — по речам, а его — по теткиным делам. Что ни натворит в совхозе громкоголосая его тетка, худая слава ее бежит далеко впереди племянника: «Бабкин? Это у которого тетка?..» И расплываются лица, блестят глазки — весело! Им-то хорошо: у них незаметные тетки и совсем тихие фамилии.