Все эти дети появились на свет лишь для того, чтобы вести жизнь, полную страха, страданий и горя.
Что Рэйни могла сделать в одиночку? Она помогала раскрыть одно преступление — но тут же случался еще миллион. И преступниками были не закоренелые убийцы с желтыми клыками и крошечными глазками. Убивали обаятельные отцы семейств. Любящие матери. Убивали дети — десяти, одиннадцати, двенадцати лет.
Сознание Рэйни было переполнено тем, чего она не хотела знать. Эти образы мучили ее. И еще вопросы, на которые она не находила ответа. Маленькая Аврора умерла, зная, что мама любила ее и отчаянно сражалась до конца? Или девочка перешла в иной мир, ненавидя свою мать и думая, что та ее бросила?
— Еще кусок, — приказал похититель.
Рэйни открыла рот, послушно проглотила, и тут же ее внезапно вырвало прямо на стол.
— О Господи! — Мужчина отпрянул, стул упал на пол. — Вот мерзость.
Видимо, он не знал, что делать. Рэйни сидела неподвижно, предоставив ему самому во всем разбираться. Во рту чувствовался привкус желчи. Ей нужна вода. Или апельсиновый сок. Что-нибудь, лишь бы смочить горло.
Потом она подумала о Куинси и увидела мужа прямо перед собой так отчетливо, что попробовала дотянуться до него связанными руками. Она находилась в его кабинете, поздно ночью. Он стоял на пороге в темно-зеленом махровом халате, перехваченном поясом Наталии.
— Иди спать, — сказал Куинси.
Но Рэйни не могла. Она только что прочла еще одну ужасную статью и не в силах была справиться со слезами. Она как губка впитывала горести мира и чувствовала, как ее покидают последние остатки самообладания.
— Рэйни, что ты ищешь? — негромко спросил Куинси.
Она не смогла ответить, а когда подняла глаза, он уже ушел. Тогда она наклонилась, открыла ящик стола и достала пиво.
— Черт, черт, — бормотал похититель. — Черт побери!
В раковине зажурчала вода. Звук выжимаемой губки. Значит, он вытирает стол. А какой у него был выбор? Разве что развязать ей руки — но сделать этого он не мог.
Эта мысль ее позабавила. Значит, похититель так же беспомощен, как и она. Он сам себя сделал жертвой. Рэйни улыбнулась.
— Прекрати лыбиться, черт тебя возьми! — рявкнул он. — Ты что, смеешься надо мной?!
Она почувствовала, как он навис над ней. Его гнев, словно физическая субстанция, наполнил комнату. Мысленно Рэйни очень четко его видела. Сжатые кулаки. Стиснутые зубы. Вот что он хотел сделать — ударить ее, бить еще и еще. Бить так, как его отец бил мать. Бить так, как ее собственную мать били бесконечные, безликие «дружки».
