Находившийся перед нами корабль, похожий на морскую звезду, как раз вошел внутрь станции и был принят совершенно иным набором причалов, когда громкий свист вызвал нас наверх из подземелья. В Южной чаше разыгралось новое световое представление, однако оказавшееся непохожим на все виденные нами прежде. Главную роль на сей раз играл Большой рог. С кончика его срывались цветные кольца вдоль оси корабля, уплывавшие на север. Кольца были огромными. По оценкам Ричарда, наверное, диаметром в километр и толщиной метров в сорок.
Ночной мрак рассеивало одновременно восемь колец. Порядок их оставался одинаковым – красное, оранжевое, желтое, зеленое, голубое, коричневое, розовое и пурпурное... так повторилось три раза. Всякий раз, когда кольцо расплывалось и исчезало в Северной чаше, где-то возле станции «Альфа», кольцо того же цвета сходило с кончика Большого рога.
Мы стояли, оцепенев, и с открытыми ртами наблюдали за зрелищем. И когда в третий раз рассеялось последнее пурпурное кольцо, случилось нечто удивительное. Внутри Рамы включился свет! Ночь началась три часа назад тринадцать лет не нарушался порядок чередования ночи и дня. И внезапно все переменилось. Но одним светом не ограничилось – послышалась музыка... Во всяком случае, раздающиеся звуки можно было назвать этим словом. Как будто повсюду зазвенели миллионы крошечных колокольчиков.
Никто из нас не думал шевелиться. Наконец Ричард, у которого был самый лучший бинокль, заметил, что к нам кто-то летит.
– Это птицы! – воскликнул он и, запрыгав, указывал на небо. – Вспомнил! Я ведь побывал у них в новом доме на севере во время своих скитаний.
По очереди все поглядели в его бинокль. Сперва можно было усомниться в его словах, но пятна приближались и наконец в них можно было узнать пять или шесть десятков огромных крылатых созданий, которых мы именовали птицами. Они направлялись прямо в Нью-Йорк. Половина их осталась парить в небе, другие же нырнули к земле.
– Пошли, папочка, – закричала Кэти, – посмотрим.
И прежде чем я успела что-либо возразить, отец с дочкой дружно припустили к птичьему подземелью. Я смотрела, как бежит Кэти, она уже очень быстра. Умственным взором я вижу легкий бег моей матери в парке Шилли-Мазарин – Кэти определенно кое-что унаследовала и от меня, хотя, конечно, в первую очередь она дочь своего отца.
Симона с Бенджи направились к нашему подземелью. Патрик волновался.
– А эти птицы не сделают больно папочке и Кэти?
