Более того, меня смущало это учение. Оно казалось противоположным тому, чему Христос учит в Евангелии. Он требует не только верить, но и доказывать свою веру делами: Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7:21); Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое (Мф. 7:24–28). Но что именно мы должны исполнять, если хотим быть истинными христианами? Не допускать даже дурных мыслей! Даже не смотреть на женщину с вожделением! Даже не гневаться на брата! Не говорить никому дурного слова! Более того, любить наших врагов и молиться за них, иначе будем ввержены в геенну (Мф. 5)!
Вопреки мнению протестантов, законы Нового Завета казались мне значительно строже ветхозаветных. Если Христос обращает к нам столь строгие и высокие требования, почему эти христиане представляют спасение простой задачей, к которой можно не прилагать труда? Если трудно было исполнить Ветхий Завет, то Новый представлялся мне совершенно неисполнимым. Почему эти христиане считают, что Христос запросто, без труда «принимает в рай», если Он велел нам быть совершенными, как Сам Бог (Мф. 5:48)? Я чего–то не понял или сами христиане неверно понимают христианство?
Норвежская государственная церковь казалась мне начисто лишенной всякой духовности. Я не видел в ней ни духовного горения, ни человеческого порыва. Проповедь составляет главную часть службы, но в ней говорится больше об этических вопросах, чем о духовных, как будто все христианство состоит в следовании жесткому моральному кодексу.
За свои многолетние скитания по разным протестантским церквям Норвегии я не встретил ни одного христианина, который говорил бы о Христе с духовной убежденностью, по личному опыту. Я видел, что они некрепки даже в собственной вере. Мне их вера представлялась скорее расплывчатой надеждой, нежели твердым убеждением. Разумеется, я сам не знал Иисуса, но из того малого, что знал о Нем, делал вывод, что Он не таков, каким видят Его протестанты. Мне отчаянно хотелось встретить христианина, который с подлинной верой в свои слова объяснил бы мне, кто такой Христос и в чем состоит христианство. Я мечтал, что кто–то покажет мне Христа, исцелит меня от боли и мук, обратится ко мне на подлинном языке Бога.
