— Надоело, пора менять должность.
Мы подивились наглости человека, посмеялись. Потом Макаенок подхватился и — к Шамякину: «Надо Ивану рассказать, пусть посмеется!» На другой день я узнал, что Иван Шамякин и смеялся, и возмущался — все вместе.
12 февраля 1971 г.
Спектакль по пьесе «Затюканный апостол». Впечатление какое-то неопределенное.
Во-первых, спектакль как бы проявил, выпятил недостатки самой пьесы. То, что мы называем сюжетом, загнано вовнутрь. Макаенок не то что не признает сюжета как такового, а считает, что главное — характеры. Но в данном
случае характеров нет и не могло быть — есть образы, воплощающие мысли, идеи, иными словами говоря, образы-идеи. А спектакль по такой пьесе все-таки скучноват.
Во-вторых, оформление... Условное, абстрактное перемешалось с реальным, и получилась мешанина, которая и разрушает впечатление. Что-то от Беккета, от «Годо» есть и в пьесе, и в спектакле. Только там мысль автора (а потом и постановщиков) обнажена до предела и впечатление было цельное и сильное.
И, наконец (впрочем, под конец-то надо было отнести оформление), артисты играли так себе. Малышу не хватало четкой дикции; текст пропадал, — а когда сюжет загнан вовнутрь, — выручить может лишь четко произносимый текст, если он достоин того, чтобы его четко произносить.
20 февраля 1971 г.
Был Лебедев, секретарь райкома партии, записки которого мы печатаем в «Немане».
Рассказывал о пленуме обкома, на котором он выступил с речью. И не с простой речью, а с речью острой, чуть ли не зубодробительной. Я думал, он громил и ниспровергал, — черта с два! — просто-напросто возмущался какими-
то комсомольцами, которые пропили собранные в фонд Вьетнама деньги. Рублей пятьдесят, кажется.
Я слушал и думал: до чего измельчали мы, коммунисты, если такое выступление выдаем за некую доблесть!
18 марта 1971 г.
Звонил Макаенок. Из Москвы. Ночью. Только что приняли спектакль по пьесе «Трибунал» (на Малой Бронной). Все очень хорошо, и он рад, почти счастлив.
Мы ожидали его в редакции 22-го, в понедельник, но в этот день сдается спектакль по этой же пьесе в Бресте... Хочет и туда ехать, как же иначе!
* * *
Макаенок все эти дни торчит в театре. В редакцию заглядывает лишь на часок-другой — задать традиционный вопрос:
— Ну, что нового?
Лебедев, когда звонит, разговор начинает всегда одним и тем же вопросом:
— Ну, как жизнь молодая?
Сначала представится:
— Лебедев… Из Березы… — А потом сразу, как бы заученно: — Ну, как жизнь молодая?
