Лимм ушел.
Кебл закончил записи; он напечатает их сам или отдаст напечатать утром. Было уже около шести вечера, но он не показывал и виду, что собирается уходить. Он не спросил Роджера, что тот думает обо всем этом, обнаруживая тем самым свою сдержанность, Роджер подписал письма, вызвал посыльного и, когда тот ушел с почтой, посмотрел на Кебла.
— Что вы думаете о Лимме?
Кебл поднял голову.
— Не вижу оснований подозревать, что он знает больше, чем сказал.
— Думаете, нет? — спросил Роджер.
Кебл рискнул:
— Мне показалось, вы думаете, что он знает.
— Пока нет, — сказал Роджер. — Я просто подумал, что это не исключено, если действовать по принципу, что никого нельзя сбрасывать со счетов, — продолжал он, как бы размышляя вслух. — Мы не имеем права считать виновным человека, пока это не доказано, но кто может заставить нас считать его невиновным без доказательств?
Он надеялся, что это звучит не так высокопарно, как ему самому казалось.
—Итак, у нас масса дел. Вы сегодня вечером заняты?
— Нет, сэр.
— Хорошо. — Роджер потянулся к телефону, продолжая говорить. — Отнесите этот снимок в фотолабораторию и попросите увеличить все лица. Фотографию сестер Моррисон сегодня же вечером разошлите по всем отделениям к округам.
— Соедините меня с женой, — сказал он в трубку и, положив ее, продолжал начатый разговор с Кеблом. — Узнайте в пароходной компании, где сейчас находится «Кукабурра». Если в Лондоне, свяжитесь с портовой полицией и с темзенским отделением—я бы хотел повидаться с капитаном и командой. Если не в Лондоне, узнайте где. Затем раздобудьте полный список пассажиров с английскими адресами, сошедших в Саутгэмптоне или же в ином английском порту.
Зазвонил телефон.
— Вам все ясно?
— Думаю, да, — сказал Кебл.
Рука Роджера нетерпеливо повисла над трубкой
— Думаете?
— Все ясно.
— Действуйте и затем возвращайтесь. — Роджер поднял трубку. — Вест… Хорошо, соединяйте… — Тон его изменился, но говорил он все еще отрывисто.
— Привет, Проныра. А где мама?
Уходя, Кебл оглянулся.
— Хелло, отец, — ответил старший сын Роджера Мартин, по кличке Проныра. — Она ушла к миссис Полистерс на коктейль или что‑то в этом роде. Сказала, что вернется к семи.
— Передай ей, что я, наверно, приеду поздно— сказал Роджер. — Как прошел день?
— Прекрасно. Я закончил портрет мальчишки–газетчика. Думаю, получилось неплохо.
— Лучше нарисуй миллионера, — сказал Роджер, — Он скорее купит свой портрет.
— А ты разве не слышал об искусстве ради искусства? — спросил Мартин, смеясь.
