Скитскую пустыню посещали сторожа и сборщики натра, приходившие вместе со своими верблюдами из Теренуфа и игравшие роль посредников в торговле веревкой и корзинами, которые изготавливались отшельниками. Помимо прочего, во время жатвы монахи нанимались в работники и трудились на полях[246] (поскольку Скит находится ниже уровня моря, «Апофтегмата» совершенно справедливо говорит о «подъеме» в Египет). Время от времени они отвозили свое рукоделие и на рынок, находившийся в Дельте.[247] Так, существует достаточно странная история о Макарий, который во время одной из подобных поездок заночевал в языческом храме в Теренуфе и использовал в качестве подушки мумию. Бесы, желая поиздеваться над ним, стали призывать умершую девушку:
«Идем с нами в купальню!» Мумия отвечала им: «Не могу, на мне лежит какойто незнакомец». Старец, как ни в чем ни бывало, принялся отвешивать мумии тумаки, приговаривая при этом: «Вставай и ступай во мрак, ежели только сможешь!» Не ожидавшие этого бесы бежали с криком: «Ты посрамил нас!»[248]
Однажды Макарий отправился из Скита в Нитрию. Шедший впереди ученик встретил языческого жреца и вскричал: «Эй, бес, куда это ты?» Язычник так огрел монаха своим посохом, что тот повалился наземь. Он продолжил свой путь и вскоре встретился с Макарием, который сказал ему лишь: «Помоги тебе Бог, усталый странник». Язычник изумленно спросил: «Что заставило тебя обратиться ко мне с такими словами? Неужели ты увидел во мне чтото хорошее?» «Я вижу, что ты изнемог от своих трудов, ответил старец. А ведомо ли тебе то, что все эти труды напрасны?» Жрец отвечал ему: «Своим приветствием ты поразил меня до глубины сердца, и я сразу понял, что ты Божий человек. Только что я встретил другого плохого монаха, который оскорбил меня, после чего я сразил его своим посохом». Припав к ногам Макария, жрец обратился к нему с мольбой: «Я не дам тебе уйти до той поры, пока ты не пострижешь меня в монахи».[249]
Говоря об отношениях с язычниками, нельзя не вспомнить историю, рассказанную аввой Олимпием о пришедшем в Скит языческом жреце, который поселился в его келье. Видя монашеский образ жизни, он обратился к хозяину кельи с вопросом: «Видя вашу строгую жизнь, ваш Бог, наверное, открывает вам очень многое?» Услышав отрицательный ответ, жрец задал еще один вопрос: «Мы служим своему богу иначе, и он не утаивает от нас ничего, открывая нам тайну за тайной. Неужто вы со своими тяжкими трудами, бдениями, безмолвием и аскезой вовсе не сподобляетесь видений? Если это так, значит, в ваших сердцах живут злые мысли, отделяющие вас от вашего Бога, и потому Он не открывает вам Своих тайн». Когда Олимпий поведал об этом старцам, те изумились и сказали в ответ: «Так оно и есть. Нечистые мысли отделяют человека от Бога».
