— Музыка. Послушай. — Она взяла один из наушников и вставила его Дэвиду в ухо, а затем, встав совсем близко к нему, поместила другой в свое.
Знакомая песня ворвалась в голову, словно с небес: «Так взгляни на мое лицо, и ты увидишь улыбку. Хоть это и неуместно…»
Он посмотрел на жену, качая головой:
— Ты до сих пор хранишь ее?
— Конечно. Все двадцать записей.
Дэвид обнял ее за плечи, и пока они шли по дорожке к дому, и когда подошли к передней двери, Смоуки «все еще пел».
Но они никогда больше не слушали эту музыку в Оксфорде.
Рамка с фотографией с грохотом упала на пол. Несмотря на то что Дэвид за минуту до этого крепко спал, он тут же вытянулся как струна, свесил ноги с кровати и резко наклонился, чтобы поднять ее. Он проверил стакан, не разбился ли тот. Дэвид положил снимок на кровать рядом с собой и потер глаза кулаками. Взглянув на часы, он увидел, что было без двадцати два ночи.
Мужчина вновь взял фотографию и смотрел, смотрел.
Он был счастлив с Рэйчел. Со дня знакомства и до ее смерти им было легко и спокойно вместе. Они любили друг друга. Он был ею, а она — им, их союз был истинным, и то, что запечатлела эта фотография, — не было показным. Их души слились воедино за три года до этого момента на пьянящей зеленой траве Оксфордширского луга под жгучим голубым небом; только птицы и лиса стали свидетелями этого чуда.
Дэвид поднялся с кровати, подошел к туалетному столику и аккуратно поставил фотографию рядом с фотографией своих детей. Затем, раздевшись, упал на кровать и забылся сном.
На следующее утро Дэвид проснулся рано и тотчас почувствовал тревожную боль в груди. Это было более пугающее ощущение, чем то, которое обычно оседало по утрам вокруг его сердца, словно свинцовая масса. Он резко поднялся с кровати, словно быстрое движение помогло бы ему избавиться от этого неприятного чувства, и пошел босыми ногами в ванную. Повернув кран, он встал под душ прежде, чем вода успела прогреться, и наклонил назад голову, чтобы ощутить всю силу бодрящего потока.
Одна-единственная мысль не оставляла его. Сегодня он не пойдет в сад работать вместе с Джеком. Сегодня он должен вернуться к тому образу жизни, к которому совершенно не был готов — ни физически, ни морально
Дэвид наклонился, чтобы отыскать кусок мыла, который вращался на оттоке душа, и начал усиленно намыливать тело, пытаясь взбодриться и прийти в себя. Мысленно он вернулся к вчерашней беседе с родителями, он внезапно понял их чувства, мучения. Впервые за долгое время Дэвид словно ощутил и их страдания, боль, уязвимость, все те чувства, которые они скрывали, поддерживая сына в тяжелую минуту.
