Вот почему он не сопротивляется, когда мысли отправляются в прошлое, которого у него никогда не было.
Он вспоминает, что прежде у Мэри Энн были рыжие волосы, а не седые, как сейчас, а еще он помнит корсаж, который она надела к студенческому балу. Он помнит и то, что она любила лимонный пирог, который часто пекла мать Уолтера, хотя никто не любил этот пирог больше, чем сам Уолтер, и еще она была единственная девушка, которая позволяла собаке Никки подпрыгивать и лизать ей лицо.
А ему самому есть ли что вспомнить? — задается он вопросом. Был ли у него студенческий бал? Была ли у него в школе девушка? Почему он больше скучает по прошлому Уолтера?
Он может предположить только то, что воспоминания Уолтера каким-то образом связаны с его собственными, и именно это объясняет тот унизительный инцидент на пороге дома Эндрю, но сейчас он слишком измотан морально, чтобы мучить себя новыми вопросами и искать на них ответы. Он знает, что для понимания происходящего, если такое вообще возможно, логика не применима.
Он решает переночевать в своем фургоне.
Во сне он видит себя на берегу родного ручья играющим на саксофоне, к нему подходит Уолтер и тихо садится рядом.
Это высокий широкоплечий молодой человек примерно того же возраста, что и Майкл. Темные волосы, темные глаза, легкой щетиной пробивается темная борода.
У него подбородок с ямочкой, как у Кэри Гранта. Военная форма местами порвана.
Майклу кажется, будто он его знает. Или хотел бы знать, если этого еще не произошло. Он из тех, с кем можно познакомиться на автобусной остановке или за стойкой бара и тут же завести разговор, поскольку Уолтер располагает к общению.
У него очень темные карие глаза, почти черные. Они многое повидали, эти глаза.
Майкл прерывает игру на саксофоне и жмет руку Уолтеру. Рука у него теплая и крепкая.
Майкл говорит:
— Я все испортил.
— Нет, — отвечает Уолтер, — ты отлично справился.
— Вышла какая-то путаница. Ты говорил, мне будет понятно, что делать.
— Ты все сделал правильно.
— Ты хочешь сказать, что больше от меня ничего не требовалось?
— Абсолютно ничего.
— Так что теперь все в порядке?
— Будет в порядке.
Удовлетворенный беседой, Майкл вновь берется за саксофон, звучит мягкая и печальная мелодия.
Уолтеру, похоже, нравится сидеть и слушать. Потом он ложится на землю, подложив руки под голову, и устремляет взгляд в облака.
Музыка звучит красиво, как никогда прежде.
